Глазами жертвы

Запахло неприятностями. Напарника О’Доннелл не было на месте преступления, и она явно не хотела об этом упоминать. Родственнику жертвы могло показаться, что полиция по небрежности прислала только одного детектива на расследование убийства Кэтрин. Возможно, поэтому О’Доннелл замялась.

Тейтум вышел вперед:

– Меня зовут Тейтум Грей. Я работаю с детективом О’Доннелл.

Лэм кивнул и тут же отвернулся. Когда Тейтум поймал на себе взгляд О’Доннелл, та снова хмурила брови. Видимо, это единственная реакция, на которую он мог рассчитывать.

Детектив вновь обратилась к убитому горем старику:

– Опишите еще раз, что случилось сегодня утром.

– Я позвонил Кэти… Кэтрин. Ей вчера нездоровилось. В последнее время она часто болела, я волновался… На звонок она не ответила. Я звонил несколько раз, она не брала трубку. Потому и пришел. Думал, вдруг ей нужна помощь…

– В котором часу это было?

– Я… не помню.

– А когда вы позвонили в первый раз?

– Около восьми.

– И сколько прошло времени, прежде чем вы решили ее проведать?

– Полчаса, не больше.

– Последний раз вы звонили в половине девятого?

– Да… то есть нет. Я еще дважды звонил по дороге.

– То есть вышли где-то в восемь тридцать, по дороге звонили два раза… И когда вы прибыли сюда?

– От моего дома идти минут пятнадцать. Должно быть, я пришел без четверти девять.

О’Доннелл кивнула, делая записи в блокноте.

– Вы стучали?

– Много раз, и никто не отозвался. Поэтому я повернул дверную ручку – оказалось не заперто…

– Кэтрин могла забыть запереть дверь?

– Нет, она никогда не забывала.

– Что вы сделали дальше?

– Я вошел. Вокруг хаос, на полу одеяло. В каких-то пятнах. И ее… я не сразу заметил ее руку из-под одеяла.

– Мистер Лэм, вы уверены, что она была накрыта одеялом, когда вы вошли?

– Уверен! Она лежала под одеялом. Я его поднял, а она… она такая холодная, в порванной одежде… Вся в крови и синяках… Я ее позвал, тряхнул за плечи. А она уже окоченела… – Взгляд мужчины стал отрешенным. – Я вызвал полицию.

– Что вы делали потом?

– Мне сказали, что полиция скоро будет. А одежда вся изорвана… и я снова набросил одеяло. Потом вышел из дома. Не мог там оставаться. Я ждал полицейских снаружи.

– Когда мы прибыли на место, на Кэтрин было украшение. Серебряная цепочка с крестиком. Она висела на шее Кэтрин, когда вы ее обнаружили?

– Да, она почти не снимала эту цепочку.

Тейтум слушал, как О’Доннелл расспрашивает Лэма, не упуская ни малейшей детали. Тот был растерян и невнимателен, поэтому некоторые вопросы приходилось повторять снова и снова. Грей поймал себя на том, что сочувствует Лэму. В какой-то момент Зои тоже вышла из дома и встала рядом.

– Вы знаете, кто это мог сделать? – спросила О’Доннелл.

– Конечно, нет! Все любили Кэтрин!

– Она с кем-то ссорилась? Случалось ли с ней что-то необычное?

– Нет. – Лэм помедлил, прежде чем ответить.

О’Доннелл слегка склонила голову.

– Вы сказали, что Кэтрин на прошлой неделе болела…

– Да, даже на работу не ходила.

– Где она работала?

– Она администратор в моей церкви.

– В вашей церкви? Вы священник?

– Да, я служу пастором в баптистской церкви Риверсайда.

О’Доннелл помолчала, делая записи и, как понял Тейтум, продумывая стратегию. Даже не зная ничего о местных порядках, можно было догадаться, что убийство дочери пастора, к тому же работавшей в приходе, привлечет внимание чикагских СМИ и чиновников.

– Итак, она сказалась больной, – продолжила О’Доннелл. – Сколько раз?

– Два… нет, три раза на этой неделе. Еще… она и раньше несколько раз не приходила на работу.

– Она объяснила, что с ней случилось?

– Нет.

– Она выглядела болезненно?

– Да. Какой-то поникшей. Обычно Кэти энергичная и жизнерадостная, а в последний месяц… – Его голос задрожал. Лэм говорил о дочери в настоящем времени, и это причиняло ему боль. – Несколько дней волонтерской работы она тоже пропустила.

– Мистер Лэм, вы упомянули, что Кэтрин выглядела усталой, – сказала О’Доннелл. – Были какие-то признаки болезни? Она жаловалась на боль или жар? Может быть, насморк? Хоть что-нибудь?

– Нет, ничего такого. Она ссылалась на женские проблемы.

– Возможно ли, что Кэтрин что-нибудь беспокоило? Что ее проблемы не были физическими?

– Она никогда не пропустила бы работу из-за таких пустяков! – В глазах Лэма блестели слезы отчаяния. – Она жила ради церкви и волонтерства!

– Что за волонтерство?

– В нашем приходе. Она одна из двух духовных наставников.

– Кого же она наставляла?

– Всех нуждающихся.

– Кто обращался к ней регулярно, мистер Лэм?

– Многие. Трудные подростки, бедные семьи и те, кто утратил веру… – Его речь замедлилась, будто он стал вдруг взвешивать свои слова. – В общем, люди в беде.

О’Доннелл прищурилась. Видимо, тоже заметила странное поведение Лэма.

– Люди в беде, – уточнила она, – это и женщины, и мужчины?

– Верно, – отозвался Лэм.

– Те, кто хотел встать на верный путь? – предположил Тейтум.

– Да, точно.

– И бывшие заключенные? – спросил Тейтум.

Повисло молчание.

– Кэтрин консультировала тех, кто освободился из тюрьмы? – повторила вопрос О’Доннелл, переглянувшись с Греем.