Глазастик и ключ-невидимка

А где же волшебный мел? Да он так и остался лежать на уголке письменного стола, где забыл его волшебник Алёша.

Волшебник Алёша уже давно собирался порыться в своих книгах и найти подходящее заклинание и навсегда разделаться со своей рассеянностью. Но всё по той же рассеянности он каждый раз забывал отыскать нужное заклинание, и вот к чему это привело.

Глава 4 Король Краподин Первый. И главное: ЗОЛОТЫЕ ПОЮЩИЕ КОЛОКОЛЬЧИКИ

Ступени, кружась вокруг каменного столба, уходили вниз, в темноту.

Но вот откуда-то из глубины появился слабый, неровный свет — это был свет факела.

Король осторожно, боясь оступиться, спускался по ступеням. Снизу тянуло сыростью и гнилью. Мерно падали капли воды, как стеклянные, разбивались о каменные ступени, стекали в трещины, обведённые ржавым мхом.

Послышалось глухое бормотание:

— Растереть вместе сандал, камень гиацинт, красный коралл, белый коралл, мускус, хвост саламандры, соловьиные язычки, горсть пшеницы… три дня томить на малом огне в медном сосуде, перелить в глиняный сосуд, остудить…

«Старый, выживший из ума Мираклюс, — раздражённо подумал король. — Как мне это надоело. К тому же здесь такой леденящий холод. Не схватить бы насморк…»

Король остановился перед низкой дверью. Медная ручка двери позеленела от сырости.

Двое неподвижных стражников, казалось, сторожили собственные тени. Тени, как живые, зашевелились за их плечами, когда в распахнувшуюся дверь влетел сквозняк и распластал по стене пламя факела.

Посреди подземелья на столе чёрного дерева в беспорядке стояли всевозможные колбы, реторты, мраморные ступки, песочные часы. Валялись пожелтевшие свитки, древние книги с медными застёжками.

Человечек маленького роста, тщедушный и хрупкий, встав на цыпочки и чуть приоткрыв крышку котла, висящего на железных цепях над очагом, сыпал туда тёмный порошок.

Серное облачко плясало над котлом.

Это был Мираклюс, магистр Мираклюс.

Его ярко-голубые глаза казались фарфоровыми. У него был взгляд безумца или человека, одержимого одной-единственной мыслью.

Когда-то он был музыкантом.

С трудолюбием муравья он выучился игре на всевозможных инструментах.

Он скупал старинные изящные скрипки и тёмные виолончели, в которых, казалось, поселились сумерки. В своём мрачном доме он жил как повелитель целого царства молчаливых и покорных слуг, готовых по его воле заговорить и запеть.

Но власть эта была призрачной. Музыка словно не хотела покориться ему.

Скрипка под его смычком не пела, а пронзительно взвизгивала и фальшивила. Флейта пищала, а звук виолончели напоминал голос бранчливой рыночной торговки.

«Всё дело в этих бездарных глупых инструментах, — утешал себя музыкант. — Я должен найти инструмент, достойный меня, достойный моего редкого таланта…»

Рядом, по соседству, под самой крышей маленького дома жила юная кружевница Миэль. Девушка частенько сидела возле узкого окна, подперев щёку кулачком, разглядывала летящие мимо снежинки. А потом ткала кружева, лёгкие и мерцающие, как падающий снег.

Однажды Мираклюс услышал звуки прекрасной незнакомой музыки. Чистая мелодия лилась, поднималась куда-то ввысь, улетала и вновь возвращалась. От неё веяло живым теплом, и она рассказывала о скорой весне.

Мираклюс выбежал на улицу. Перед домом Миэль стоял высокий, немного сутулый юноша с чёрными волосами, тусклыми прядями падавшими на плечи.

Он играл на скрипке, а кружевница Миэль сидела у окна и задумчиво слушала, по привычке подперев щёку маленьким кулачком.

— Скрипку! Продай мне свою скрипку! — взмолился Мираклюс. — Я заплачу за неё вдесятеро больше, чем она стоит!

Но музыкант только покачал головой:

— У меня нет ничего, кроме этой скрипки! Я её не продам.

Сколько ни упрашивал, ни уговаривал его Мираклюс, юноша упрямо твердил своё.

«Я не ошибся. Весь секрет в скрипке, — решил Мираклюс. — Не может этот жалкий мальчишка играть так прекрасно, так вдохновенно. Ах, хитрец, ах, проныра! Теперь понятно, почему он не захотел продать мне свою скрипку!»

В тоске бродил Мираклюс по пустынным комнатам своего дома, не прикасаясь больше ни к одному инструменту, а пыль и паутина натягивали на них серые чехлы.

Однажды на стук молочницы никто не открыл дверь.

Мираклюс исчез. Никто не знал, где он. Умер или ушёл бродить по свету.

На самом деле его пристанищем стало мрачное подземелье королевского дворца.

Со страстью принялся он изучать чёрную магию, пытаясь раскрыть её ускользающие тайны. Он надеялся с их помощью покорить стихию музыки.

«Я создам самый совершенный инструмент, которому нет подобных, — мечтал Мираклюс. — И тогда все поймут, что я величайший музыкант в мире. Все птицы беспечно поют и чирикают, но надо иметь золотое соловьиное горло».

Король, с трудом скрывая досаду, слушал его бессвязные речи, не мешал ему жить в стране путаных грёз и сновидений…

Король перешагнул порог и, как всегда, зябко поёжился, плотнее запахнул плащ у горла.

— Ну, чем ты нас порадуешь сегодня, Мираклюс? — мрачно спросил он.

— Взгляните сюда, ваше величество! — Мираклюс чуть приподнял крышку котла.