Глеб Белозерский

Игнатий представил Глеба митрополиту Кириллу, который, благословив князя, стал расспрашивать его о положении дел в Белозерской земле, о церковной жизни. Глеб Василькович пожаловался, что язычество пустило слишком глубокие корни и преодолевать его невероятно трудно.

- Искоренить язычество трудно. Ты прав, князь, - согласился митрополит. - Надо готовить грамотных, деятельных пастырей, которые несли бы в народ слово Божье. Пусть каждый приход, каждый храм станет очагом грамотности, духовных знаний. Что ты для того делаешь?

- По мере сил своих стараемся. Открываем новые приходы, строим храмы, украшаем их книгами. В Усть-Шехонском монастыре стараниями игумена Иринарха открылась монастырская школа. А недавно владыка Игнатий освятил монастырь на Кубенском озере…

Братья Борис и Глеб выехали из Владимира в Ростов вместе. Глеб Василькович намеревался повидаться с матерью.

Инокиня Марфа ссутулилась, постарела, но держалась еще бодро.

Между молитвами и церковными службами занималась рукоделием или читала богоугодные книги, которых в ее келье всегда было много.

Мать обняла сыновей, выслушала их рассказ о похоронах Александра Невского.

- Достойный был человек, - перекрестилась инокиня. - Многие его деяния мы с покойным владыкой Кириллом занесли в летописный свод.

- Я уже сообщал тебе, матушка, о рождении сынка, - сказал Глеб. - Как ты меня наставляла, окрестили его Михаилом в честь великомученика, твоего батюшки и моего деда.

- Доброе дело сделал, сынок: уважил память убиенного, - кивнула удовлетворенно монахиня. - Буду молиться за здоровье внучка.

- Здоровенький, крепкий растет малыш, голосистый. Наверное, уже начал самостоятельно ходить. Подрастет немного, привезу его тебе показать.

- Дай-то Бог, чтобы Михаил был не последним у тебя. Видишь, у брата твоего трое. И все сынки.

Глеб проведал племянников. Старший Дмитрий уже осваивал грамоту. А были еще меньшие Константин и Василий, ползунки.

- Догоняй, братец. Видишь, я как все Рюриковичи, плодовит, - самодовольно сказал Борис.

Наступила зима, холодная, вьюжная. Распрощавшись с братом и его семьей, Глеб тронулся в путь.

Волга и Шексна были уже накрепко скованы, и можно было ехать по льду реки. Ярославль Глеб Василькович миновал, не заезжая туда. Спешил домой, к семье. Сопровождавшие его четверо стражников из белозерской княжеской дружины уместились в санях-розвальнях. Верховых коней оставили в Ростове.

Остановились на ночлег в селе на берегу Шексны, в доме, который выглядел попросторнее и побогаче других. Когда-то Глеб уже останавливался здесь. Вспомнил, что здешнего священника, немолодого и многодетного, зовут Зосимой. Наведался к нему.

- Мир дому твоему, отче.

- Удружил, порадовал, князюшка. Не забыл. Не хочешь ли молочка парного с медком? - в смущении залопотал священник.

- Ничего не надо, отец Зосима. Молоко ребятишкам оставь. Тиун уже накормил и напоил меня. Сынок-то твой Ви-кентий подает весточки?

- Как же. На Рождество обещал приехать. Грызет науку парень. А еще переписыванием книг занимается. Переплетное ремесло освоил.

- Рад за тебя и твоего сынка.

- Отец игумен обещал ему: овладеешь всеми науками, усвоишь церковную службу - сделаю тебя для начала дьяконом в оной из городских церквей. Только сперва придется жениться.

- Невеста-то есть на примете?

- За этим дело не встанет. Вот хоть поповна из соседнего прихода.

На исходе следующего дня в сумерках показались строения Усть-Шехонского Троицкого монастыря. В монастырском храме игумен Ириней с иеромонахом и иеродиаконом служили вечернюю службу. Глеб Василькович вошел в освещенный свечами хрЯм, сделав знак игумену, чтобы не прерывал службу, подходившую к концу. После завершения службы Ириней пригласил князя в свои покои и стал расспрашивать его о похоронах великого князя, о встрече с митрополитом, другими церковными иерархами.

- Не думаешь ли расширять монастырскую школу, отец Ириней? - спросил игумена Глеб.

- Уже расширяю. Сейчас у меня восемь учеников-грамотеев. Четырех привлекаю к переписыванию книг. Изучают и переплетное дело.

- Нет ли среди твоих иноков грамотного й толкового человека, который мог бы стать хорошим настоятелем монастыря на Кубене?

- Почему нет? Надо подумать.

Подъезжал князь к своему дому уже заполночь. Вьюга утихомирилась. Небо очистилось от туч и покрылось звездами. Выщербленный диск луны тускло золотился. Долго стучал колотушкой в ворота, пока не прибежал стражник и не впустил княжеский возок, подъехавший к парадному крыльцу.

На шум, доносившийся с улицы, выбежал комнатный слуга. Он сообщил княгине о прибытии князя. Феодора, накинув на себя легкую соболиную шубку, выбежала на крыльцо, порывисто обняла мужа, произнесла что-то, путая русские и татарские слова.

Глеб Василькович скинул тяжелый дорожный тулуп и поспешно устремился в дом.

- Первым делом хочу на сынка взглянуть.