Глеб Белозерский

- С тех пор и служу. Здешний-то батюшка к тому времени помер, упокой душу раба Божьего Якова.

Молодой парень с едва пробивающимися усами над верхней губой, поразительно похожий на Зосиму, поставил на стол большие глиняные кружки с горячим молоком и тарелку с медом.

- Сынок?- спросил Глеб священника, указывая на парня.

- Старшенький. Помогает мне за пономаря. Грамоте его обучил.

- А почему с хозяйкой не познакомил?

- На сносях она. На последнем месяце ходит. Стесняется выйти.

- Сколько же всех деток у тебя?

- Бог не обидел. Живых девять.

- Молодец, отче. А старшего пошли на Белоозеро. Пусть определится в учение к игумену Иринею. Он школу создает. Подбирают грамотеев, чтобы выучить их на пастырей. Как звать-то тебя, парень?

- Викентий.

- Хотел бы ты учиться у отца игумена, изучать каноны церкви, Священное Писание, жития великих святых, правила богослужения?

- Как батюшка прикажет, - ответил Викентий.

- Князь тебе великую честь оказывает, - сказал священник сыну. - Слышь, Викешка?

- Можем взять тебя с собой, коли быстро соберешься, - сказал Глеб.

- А как же храм останется без пономаря. Я же еще и звонарь.

- Не твоя забота, сынок. Корней заменит, - ответил священник и пояснил: - Это мой второй. Всего-то помоложе Викешки на полтора годика.

Глеб Василькович спросил про здешнего тиуна, но того на месте не оказалось. Уехал в дальний край волости.

Село носило весянское название «Карговесь». Весянские названия сел или деревень с окончанием «весь» (Луковесь, Череповесь и др.) в белозерском крае встречались часто. Они указывали на весянское происхождение. От священника князь Глеб узнал, что в его приходе примерно половину населения составляли русичи, а другую половину - народ веси и полукровки. Берега реки Шексны в среднем ее течении считалось местом бойком, заселенным. Почти все весяне прилично говорили по-русски, а многие русичи, особенно те, кто был женат на весянках, понимали язык веси. Здесь выработался свой своеобразный диалект языка русичей с большой примесью слов из языка весян. Здешний тиун был когда-то десятником в белозерской военной дружине, еще до того времени, когда Глеб Василькович появился здесь в качестве удельного князя. Преследуя по реке Суде шайку новгородских ушкуйников, грабивших местные поселения, десятник был серьезно ранен. По ранению он был вынужден оставить службу в военной дружине. Прежний наместник Белоозера, ставший теперь иноком, определил его за заслуги волостным тойоном. Волость состояла из четырех приходов.

- Много ли, отец Зосима, в твоем приходе грамотеев? - поинтересовался Глеб.

- Не скажу, что много. Трое певчих при храме. У тиуна писец зело грамотен. Еще человека два-три на селе, и отдельные грамотеи встречаются по деревням.

- Учи грамоте прихожан, отец Зосима, особливо молодежь. Я тебе кое-что привез полезного. Сбегай, Гриша, на дощаник. В моей кабине найдешь большой кожаный мешок. Притащи его сюда, - приказал Глеб Меркурьеву.

Григорий Меркурьев быстро вернулся с увесистым мешком. Глеб Василькович извлек из мешка стопку рукописных книг, исписанных четким почерком ростовских писцов. При отъезде из Ростова владыка Кирилл снабдил белозерского князя новыми книгами.

- Вот, отец Зосима, это для твоего храма, - сказал Глеб Василькович священнику. - Книги - свет знаний и мудрости. Здесь Библия, молитвенники, творения отцов церкви, былины о русских богатырях, летописи. В них история нашего народа. Читай сам, давай читать прихожанам. Пусть люди просвещаются. И учи грамоте тех, кто способен осилить сей луч разума. Человек, не разумеющий чтиво, подобен слепцу, блуждающему в потемках.

- Спасибо тебе, князь, - сказал растроганно отец Зосима. - Мое собрание книг при храме пока скудно. С радостью пополню его твоими дарами.

- Не меня благодари, а владыку Кирилла. Ученый человек, великий книжник.

Расставаясь с отцом Зосимой, Глеб протянул ему пригоршню серебряных монет.

- Это на храм тебе, отче.

Князь Глеб и его спутники продолжили свой путь вверх по Шексне. На исходе плавания на низменном берегу реки показались шпили башенок княжеских палат и луковичные купола соборной церкви, а потом и длинная вереница строений, растянувшаяся по берегу, купеческие хоромы, амбары, лавки, церквушки, мастерские ремесленников, жилища. К берегу прижимались дощаники, лодки, баркасы, плоты, расположившись на зимовку. Не сразу удалось найти свободное место у берега, куда можно было приткнуться.

Тем временем на берегу собирались белозерцы. Впереди рослый, в черной рясе, игумен Ириней, рядом с ним Власий Григорьев, знакомые купцы.

- Вот мы и дома, - радостно произнес Глеб Василькович, спускаясь на берег по шаткому трапу и подавая руку Феодоре. Принял благословение игумена Иринея, приветливо помахал рукой толпе…