Глеб Белозерский

- Сам не знаю, - с вызовом ответил землекоп. Или дурил мужик, или подталкивал князя на резкий окрик. Но Глеб сохранил выдержку и все-таки сумел разговорить землекопа. В действительности он оказался не Филатом или Фофаном, а Феоктистом. Жил в приволжском селении, занимался земледелием и рыбной ловлей. Селение располагалось к востоку от Нижнего Новгорода. Вблизи кончались владения нижегородского князя, дальше начинались подвластные Орде булгарские и чувашские земли. Селение неоднократно подвергалось набегам ордынских отрядов, хотя ордынцы вроде бы и не вели прямых военных действий против Нижнего Новгорода. Возможно, отдельные отряды занимались стихийным разбоем. Житье было трудное. Баскак обложил княжество данью, вся тяжесть легла на плечи подданных князя. За Феоктистом числились недоимки, поэтому ордынцы забрали у него корову и лошадь. А тут пришли с юга еще какие-то конные люди, не то татары, не то булгары, пограбили то, что еще оставалось в хозяйстве. Дочь Феоктиста увели грабители, что с ней сделали, он не знает. Хорошо еще, если угодила в гарем какого-нибудь богатого хозяина. А могли и надругаться всем скопом и потом прикончить. Случалось и такое. Жена Феоктиста с горя умерла.

- Как же ты надумал сюда податься? - спросил его Глеб, выслушав печальный рассказ.

- Захотелось уйти в дальние края и попробовать начать жизнь сызнова. Убедился, на Кубене рыбалка отменная. Прокормиться можно. И про тебя, князь, люди говорят…

- Что же обо мне говорят?

- А то, что бывают князья хуже. Ты хотя бы от татарских набегов свой край избавил.

- Рад это слышать. Из семьи-то у тебя кто-нибудь остался?

- Сын и дочь малолетки. В селе на берегу Кубены оставил у добрых людей…

Земляные перемычки были разрушены, и вода из Сухоны хлынула в канал. Глеб распорядился, чтобы землекопов накормили, выставили им бочку хмельной браги.

А Феоктисту сказал напоследок:

- Не хотел бы, Феоктистушка, перебраться с детками своими ко мне в Белоозеро?

- За что такая милость?

- Волжанин, небось рыбалил?

- Приходилось.

- Поступил бы в рыбачью артель и поставлял к моему столу судака, осетра и всякую другую рыбу. Дал бы я тебе землю под огород и избу. Хозяйством бы обзавелся.

- Согласен, княже.

Не раздумывая долго, Феоктист перебрался в Белоозеро, получил большой участок земли на окраине города, срубил с помощью соседей избу…

К середине осени возвратился из Сарай-Берке Григорий Меркурьев и доложил князю Глебу о выполненном поручении. Он смог выкупить из полона сто двадцать человек. Возвращение оказалось благополучным, если не считать того, что в пути умер один еще не старый муромчанин от какой-то непонятной хвори. Онд вызвала внезапный озноб, лихорадку, потом полный упадок сил. А в Нижнем Новгороде на берегу одна женщина опознала среди выкупленных освобожденного мужа. Он стал просить Меркурьева отпустить его к жене, в родное селение, которое располагалось на берегу Оки, недалеко от Нижнего. Григорий Меркурьев оказался в затруднении. Он не получал от князя Глеба указаний на подобный случай. Но человек его так слезно просил, что Григорий внял мольбам на свой риск. Из других освобожденных только двое нашли свои семьи, один в Костроме, другой в приволжском селении между Костромой и Ярославлем. Семьи пожелали следовать за освобожденными в Белоозеро.

.. .В начале зимы в семье Глеба Васильковича произошло событие. Феодора почувствовала приближение родов. Нашлась опытная повитуха, которая деловито осмотрела княгиню и бесцеремонно выпроводила Глеба из опочивальни.

- Не взыщи, батюшка. У нас обычай таков. Не гоже, коли отец зрит, как матушка разрешается от бремени.

Князь подчинился воле повитухи и вышел в соседнюю комнату, оставив дверь в опочивальню приоткрытой. Сперва он слышал тяжелый стон роженицы, переходящий в надсадный крик. Потом крик прекратился и лишь изредка доносились короткие отрывистые стоны.

Повитуха показалась в дверях, чтобы успокоить Глеба.

- Никак не разродится… Должно, плод идет неправильно. Такое бывает. Я уже ей говорю - кричи, матушка, кричи. А она, гордая, не хочет показать свою слабость. Губы в кровь искусала.

К концу дня княгиня Феодора наконец разродилась мальчиком. Он оказался слабеньким, пискливым. Повитуха обмыла его теплой водой в лохани, перевязала пупок. Новорожденный долго не брал материнскую грудь. По совету той же повитухи князь был против того, чтобы княгиня с ее слабым здоровьем сама кормила младенца. Отыскалась в Белоозере дородная кормилица, только что потерявшая своего новорожденного младенца.

Грудь кормилицы новорожденный взял более охотно. Повитуха отвела князя Глеба в сторону и сказала ему шепотом:

- Слаб младенчик-то. Боюсь, не жилец на этом свете. Поспеши окрестить князь: как бы не преставился некрещеным.

- Ты уж, матушка, об этом никому не говори, - горестно вздохнул Глеб.