Гленвилладж (СИ)

Мы не стали выгружать вещи. Я попросил девочек подождать меня около машины, а сам направился к крыльцу. Ступеньки оказались на редкость скрипучими, а покоцанная дверь, конечно, была заперта. Я нажал кнопку звонка. Послышался негромкий перезвон колокольчиков (ага, есть электричество!), затем звук шаркающих шагов и невнятное бормотание. Дверь открыл старик. Его глубоко посаженные глаза, казалось, совершенно не имели никакого цвета, и лишь немного отдавали голубым. Лицо почти не двигалось и не выражало никаких эмоций. Одетый в потертые джинсы и красную клетчатую рубашку, жилет с множеством карманов и домашние тапочки, он должен был выглядеть смешно, но мне почему-то так не показалось. Старик посмотрел на меня, как на старый музыкальный автомат, который мог играть только одну песню и то – не до конца. В ответ на мое приветствие сильно закашлял, при этом я ясно видел комок желтой вязкой мокроты, который влетел в его кулак. Он потер одну руку об другую, после чего протянул ее мне и прогнусавил, что-то про «давно сюда никто не заглядывал». Преодолев рвотные позывы, я пожал руку, чувствуя жамканье остатков мокроты и молясь, чтобы старик не был болен чем-то заразным.

Этого старика звали Этьен Дербье. Он был владельцем особняка, который переделал в гостиницу, еще в шестидесятые годы. Тогда это место считалось прибыльным. Вокруг города располагался Гленвилладжский заповедник и почти все жители трудились над сохранением природы. Сюда сотнями съезжались любители травки и цветастых шмоток, чтобы приобщиться к прекрасному.

– Этьен Дербье... это же французское имя, – спросил я, – как же вас занесло в Америку?

– Я и есть американец, а имя – это всё моя покойная мамаша! – лицо старика не изменило выражение, но в голосе чувствовалось отвращение, – она обожала эти книжонки про Париж, любовь, да... Поэтому когда уехала из отцовского дома тут же сменила имя... Ей казалось это романтичным – глупая старуха...

После этой реплики мне больше не захотелось его расспрашивать, хотя он продолжал все время ворчать, когда записывал нас в регистрационную книгу. Получив ключи, я пулей вылетел к машине... Мои девочки сгорали от нетерпения. Алиса топталась на гравии возле автомобиля, а Гвен пыталась вытряхнуть остатки остывшего кофе из термоса. Они тут же набросились на меня с вопросами, но я прервал их словесный поток, показав ключи от номеров.

– Значит, мы остаемся, – протянула Алиса.

– Конечно, остаемся! – вступилась за меня Гвен, – Папа устал, ему надо хоть немного поспать, а если погода до завтра не изменится, то мы поедем домой, хорошо?

Алиса уже хотела возразить матери, но, посмотрев на мою страдальческую гримасу, передумала – моя девочка!

Несмотря на внешнюю убогость отеля, номера оказались вполне приличными. Никакого сантиметрового слоя пыли, никаких грязных простыней, словом – ничего такого, что я ожидал увидеть. Похоже ситуация начинала выравниваться. Стрелка моего настроения совершенно внезапно поползла вверх и остановилась где-то на отметке «нормально».

Как только мы расположились, Гвен слиняла в номер к Алисе. Скорее всего, обсуждать нечто, не предназначенное для моих ушей. Последние и так ничего не хотели слышать, кроме тишины, так что я не стал возражать. Даже закинуть свое тело в душ пришлось усилием воли. Горячая вода еще больше меня расслабила. Пошатываясь, я вышел из ванной и тут же кинулся на кровать. Под одеялом было тепло и уютно (даже без Гвен, уверен, что она меня поймет, когда это прочитает), и я тут же забылся крепким сном.

***

Проснувшись, я сделал два открытия. Первое: туман рассеялся, обнажив прекрасный вид на озеро и закат; и второе: Гвен решила ко мне не присоединяться. Если первое доставило мне исключительное эстетическое удовольствие и несколько сгладило первое впечатление от Гленвилладж, то второе, как говорит моя дочь – «пичалька». Остается только надеяться, что в этом городе у меня нет конкурентов... Этьена в этом качестве я рассматривать не мог, хотя его рукопожатие, пожалуй, не оставит равнодушным никого.

Живот недовольно заурчал, напомнив, что пустота должна быть заполнена. Споры с физиологией мне никогда не удавались. Единственная победа – то, что у меня только одна дочь, хотя даже это не моя заслуга... вы понимаете, о чем я. «В очередь, сукины дети! Сначала поесть, потом найти Гвен», - сказал я себе. Вылез из постели, оделся и отправился на поиски еды.