Глядя на море

— Не стоит так сердиться, — пробормотала Люси, по-прежнему стоя с опущенными глазами.

Матье показалось, что она похожа на маленькую испуганную мышь. Разумеется, она слепо поддерживала брата, но не была уверена в безупречности его доводов. Игнорируя ее, он продолжал обращаться к Альберу.

— Ради бога, открывайте судебное дело, если хотите. Но прежде наведите справки, чтобы зря не потерять деньги. По французским законам, даже если получатель пожизненной ренты и умрет спустя несколько дней после продажи недвижимости, это нисколько не повлияет на законность уже совершенной сделки.

— Мы такие же французы, как и вы, и знаем законы! — возмутился Альбер. — Законный срок — двадцать суток, что, на наш взгляд, абсурдно. Сезар был пьянчужкой и не мог нести ответственность за такую сделку.

— Да, нельзя сказать, что вы относились к нему с большим уважением.

— Вы просто рассчитывали на его скорую смерть, учитывая его состояние, — упрямо повторил Альбер. — Итак, само ваше соглашение изначально выглядело нелепым, ведь не собирались же вы выплачивать ему ренту в течение тридцати лет! По мне, так вы просто позорно воспользовались вашей так называемой дружбой.

Матье шагнул вперед, заставив Альбера отступить.

— Убирайся, — произнес он глухим голосом.

— Я еще не закончил! Что произошло с мебелью, которая находилась в доме?

— Вы получили все, что сохранилось, этим занимался мой нотариус.

— А инвентарный список имеется? Или вы успели вовремя спустить все, что там оставалось?

Охваченный гневом, Матье поскорее убрал руки в карманы, чтобы у него не возник соблазн схватить Альбера за шкирку. Он не дрался уже много лет, но на этот раз его нестерпимо тянуло пустить в ход кулаки.

— Господин Дельво, вы ведете себя недопустимо, и мне приходится сдерживаться из уважения к вашей сестре, чтобы не двинуть вам кулаком по физиономии. Теперь я пойду к себе, а вы отправляйтесь восвояси и больше никогда сюда не являйтесь, нам нечего с вами обсуждать.

— Да как вы не понимаете! — воскликнул Альбер. — Сезар — член моей семьи, и, хотя мои родители считали его безнадежно испорченным субъектом, они постоянно его здесь навещали. В этом саду я играл в детстве, на этой кухне завтракал, когда был мальчишкой. Здесь мои корни, а уж никак не ваши. Вы просто мерзкий узурпатор и вор!

Разъярившись, он поступил глупо, попытавшись наброситься на Матье. Тот ловко избежал удара, схватил его и приемом дзюдо бросил на землю, крайне неудачно для агрессора.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула Люси, бросаясь к брату.

Альбер держался за левое плечо, но оттолкнул сестру и поднялся, очевидно, больше униженный, чем пострадавший. Разумеется, правильно падать он не умел, но Матье обеспечил ему поражение по всем правилам, словно они сражались на ковре.

— Вы еще обо мне услышите, поверьте! — заявил Альбер напоследок не очень-то уверенным тоном.

Поддерживаемый Люси, он удалился с высоко поднятой головой. Матье провожал их глазами, пока они не исчезли в конце улицы. Он никак не мог прийти в себя от собственной реакции: ведь он отнюдь не был драчуном, больше того, еще час назад он готов был поклясться, что ничто не могло вывести его из состояния безразличия ко всему на свете.

Подадут ли они жалобу? Вот этого как раз Матье опасался меньше всего. Если что и вывело его из себя, так это очевидное презрение, которое Альбер проявлял к Сезару. Надо же было Сезару иметь таких родственничков!

«Тебе будет очень хорошо в моем доме, когда я уже стану воспоминанием». Сезар утверждал это с довольной улыбкой в день, когда они подписывали договор. Он говорил, что Матье будет наслаждаться морским воздухом, находясь почти на вершине холма. Говорил он еще, что родился в этом доме и хотел бы умереть, стоя на террасе и любуясь движением судов по морю. Матье не очень много знал о его прошлом, потому что Сезар никогда о нем не рассказывал и не любил расспросов. Что он любил, так это смотреть на жизнь с несерьезной, забавной и ироничной стороны, или наоборот — бунтовать против новой эпохи, которой он уже не понимал.

— Как я скучаю по тебе, старина… а насчет твоего придурка-братца мог бы меня и предупредить!

Разговаривать вслух становилось для Матье привычкой. Стоило за собой следить, если он не хотел кончить жизнь сварливым отшельником. «Сварливым». Фабрис выбрал для него именно это слово.

Интересно, а в глазах Анжелики каким он был сейчас? Какими словами могла бы она его описать? Постоянно дрейфовавшим? Неспособным преодолеть препятствие? Растекшимся, трусливым, безвольным?