Глядя на море

— Ты слишком беспокоишься о своем старом отце, тратишь слишком много времени на меня, и ты слишком часто ходишь в книжный магазин, пытаясь справиться с делом, которым я пренебрегаю. Ты принимаешь во всем этом слишком уж активное участие, вот что. Я вовсе не намерен тонуть, Анж. Напротив, мне кажется, я наконец ухватился за поплавок. А тебе лучше заняться учебой, экзаменами, твоими приятелями.

— Папа…

— Обещай, что так и будет. С сегодняшнего дня.

— Ладно, — она вздохнула. — Но я хочу кое-что узнать. Ты собираешься бросить Тесс?

— Все последние месяцы я только портил ей жизнь и теперь не хочу, чтобы то же случилось с тобой.

— Разговоры такого рода не для тех, кто любит! Если ты предложил Тесс вернуть ее свободу, она могла подумать, что ты попросту хочешь избавиться от нее.

— Это она так сказала?

— Не совсем так, но…

— Тогда не умалчивай и об остальном. Тесс очень добрая, верная женщина. Она не считает себя вправе бросить меня в такой момент.

— Или не имеет желания?

— Будем говорить откровенно, Анж. Я больше ничего не в состоянии ей дать. В тридцать семь лет она наверняка надеется на что-то большее, чем угасать в одиночестве в своем уголке. Она в меня верила, а я ее разочаровал. Она утратила со мной всю жизнерадостность, скоро начнет окончательно увядать. Где же здесь справедливость! А я уже столько наделал плохого, что вечно буду чувствовать свою вину перед ней, вину за столькое…

— За что, например? Ты ничего не сделал!

— Вот именно. Для того, кто привык делать максимум того, на что он способен, странно, что он взял да и забросил все к чертовой матери! Я вовлекаю других людей в свое падение, чувствую себя никудышным, полным ничтожеством. В подобном состоянии духа невозможно сделать женщину счастливой.

— Ну а если она найдет другого мужчину тебе на замену, разве ты не будешь страдать?

Он напрягся, отвел взгляд от дочери и наконец поднялся на ноги. Было очевидно, что она затронула болевую точку. Она поневоле задала себе вопрос, был ли отец еще способен на ревность и могло ли это послужить достаточно мощным рычагом?

— Мне бы хотелось, чтобы мы перестали говорить о Тесс, — проговорил Матье. — Я не считаю, что должен обсуждать свою интимную жизнь с дочерью.

— Почему? Я уже взрослая, папа! По-моему, самое время мне задать тебе несколько вопросов, которые я прежде просто не решалась сформулировать.

Удивленный, он повернулся к ней, но продолжал стоять.

— Слушаю тебя, — подбодрил он ее.

— Кто был тогда инициатором развода? Мама или ты?

— О, это дела далекого прошлого, дорогая… Послушай, я не знаю, что тебе там наговорила мама…

— Мне нужна твоя версия, только и всего.

— Хорошо. Она считала, что меня постоянно нет дома. Нет, я не ездил по командировкам, у меня не было любовницы, книжный магазин поглощал всего меня целиком. Я хотел преуспеть любой ценой, партия, затеянная мной, была очень рискованной, поскольку я действительно задумал нечто грандиозное. Она, наверное, часто чувствовала себя одинокой, к тому же она терпеть не могла Гавр и всегда мечтала вернуться в Париж, что для меня было абсолютно неприемлемым. Вечерами я возвращался всегда очень поздно, и мы либо начинали ссориться, либо она делала вид, что спит, а я этим пользовался, чтобы без помех засесть за книги. И все это доводило ее до безумия. Иногда она вырывала у меня из рук книгу, бросала ее в другой конец комнаты, вопя, что все, с нее хватит! Мы больше не были одним целым, любовь иссякла. Тогда она начала активнее посещать друзей по вечерам, а я в свою очередь чаще проводить время с Сезаром за пивом. Она ненавидела Сезара и не понимала, что у меня могло быть общего с таким опустившимся человеком. В конце концов она заявила мне, что уезжает, однако, когда она дала знать, что забирает с собой тебя, я еще попытался ее остановить. Но это ни к чему не привело. Расставание с ней для меня не означало, что мир рухнет, я давно поставил крест на нашей любви. Но вот знать, что ты будешь расти где-то вдали от меня, вот это было настоящим ударом. Но нечего было и мечтать, что тебя могли оставить со мной. Ни один здравомыслящий судья не доверил бы воспитание восьмилетнего ребенка отцу, настолько поглощенному своей работой.

Он замолчал, ожидая реакции Анжелики, но поскольку она продолжала молчать, Матье добавил:

— Я ответил на твой вопрос?

— Да. Мама говорила примерно то же самое. Правда, другими словами. И еще: она иногда пыталась заставить меня поверить, что ты был не слишком хорошим отцом. Но я прекрасно понимала, что это не так, когда проводила с тобой воскресенья. Хотя мне очень хотелось, чтобы ты иногда брал меня к себе и на время отпуска.

— Да я же никогда не брал отпусков!

— Именно. Вот почему ты теперь здесь.

— Но, согласись, — ответил он, словно не услышав последней фразы дочери, — мы с тобой часто катались на лодке, если погода позволяла, бродили по «Висячим садам» или парку, а если шел дождь, укрывались в Музее естественной истории; мы излазали с тобой весь порт, сколько раз обедали на взморье…

— …Взбирались по бесчисленным лестницам!