Глиф

— Да нет. Обычная арматура. А вот это… это уже интереснее.

— Стрелка? — предположила Ника.

— А почему тупоконечная? — спросил Влад. — Похоже, это должно быть приварено сюда, — он приложил пластину к рогам «вилки». — Что-то вроде клейма. Или тавра, не знаю, как это правильно называется…

— Думаете, это глиф?

— Возможно.

— Тогда почему Чоппер его не забрал?

— Видите, — показал Влад, — размер не подходит. Наверно, пробный вариант.

— То есть, вполне вероятно, что клеймо он все-таки сделал, — заключила Ника. — Весело…

— Кого же он клеймить собрался?

— Не думаю, что он сам будет что-то делать. По-моему, Чоппер не в Игре. Он что-то вроде…

— Режиссера? — подсказал Вязгин.

— Вряд ли. Скорее — бутафора. Главный по декорациям…

— Может быть, может быть… Ника, отойдите-ка, пожалуйста, в сторону.

Ника послушно (хотя и чуть удивленно) сделала шаг в сторону, а Вязгин улегся на пыльный пол и сильно дунул. Пушистая пыль взвилась в воздух, открывая узкую щель в полу. Вязгин щелкнул складным ножом (опять ловкость рук, и никакого мошенничества — но когда он его достал?!), просунул лезвие в щель и поддел люк.

— Посветите опять, будьте любезны, — попросил он.

Как ни странно, но внизу воняло слабее. Меньше сероводорода, больше влажности и кислятины. Нике даже показалось, что этот запашок (нет, не вонь, а именно запашок подгнивающего мяса, или скорее даже пресловутой «селедки по-фински») преследует ее повсюду вот уже вторую неделю, начиная с их с Владом встречи в «Гроте». Или даже раньше — с брифинга автоквестовцев, тоже, кстати, в полуподвальном кафе. Весь этот городишко протух так основательно, что стоит только спуститься на метр под землю, и гнилое нутро дает о себе знать.

Хотя впервые запах гнили она ощутила в квартире деда, после ночного визита загадочного коротышки. И безрукий (опция: периодически безногий, опция два: временами не фиксируемый матрицей фотоаппарата) старик у собора вонял очень похоже…

Взаимосвязь? Или просто совпадение? Отложить на полочку для дальнейшего анализа. Осмотреться.

Подвал три на два метра. Глубина — метр семьдесят, Ника стоит спокойно, а вот Владу приходится горбиться. Одна лампочка под потолком. Земляной пол. И стеллажи вдоль стен.

— Однако, — сказал Вязгин, включив свет и подойдя к единственному стеллажу, заполненному книгами. — Какие у человека разнообразные интересы!

Ника пробежалась взглядом по корешкам книг. Да уж. Сборная солянка. «Руны и нордическая магия», «Старшая Эдда» и «Руны для начинающих» — с одной стороны, «Электрические способы обработки металлов» — с другой. Посередине — фотоальбом «Харлей-Дэвидсон. Легенда американских дорог» и «Мистические тайны Третьего Рейха». Справочник «Тюремные татуировки». «Велесова книга». И так далее…

— Интересно, он что, все это читал? — спросила Ника.

— Вряд ли. Больше походит на запасы на случай войны.

— Войны?

— Это же классический схрон. Чтобы «залечь на матрасы». Смотрите, вот, — он пнул ногой картонную коробку под стеллажом. Внутри были армейские банки с тушенкой, обмазанные солидолом. В коробке рядом были армейские же сухие пайки. — А вон там он держал воду, видите, упаковка валяется?.. Человек серьезно готовился.

— Интересно, к чему?

— Кто их, параноиков, разберет… — Влад пожал плечами, присел, взялся за пустой стеллаж и, приподняв его над полом, отодвинул в сторону. За стеллажом оказался вмурованный в стенку сейф. Вязгин дернул ручку, и сейф послушно распахнулся.

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал головой Вязгин. — Как неосторожно…

В сейфе было оружие. Две охотничьи двустволки, помповый дробовик, и пара винтовок, одна — с оптическим прицелом. Рядом лежали коробки с патронами.

— Ого, — сказала Ника. — И правда — на случай войны…

— Да уж, — хмыкнул Влад. — Вашему Славику бы тут понравилось. Он тоже любит такие игрушки…

В этот момент над их головами, на поверхности, глухо бабахнул выстрел.

— Вот ведь вашу мать! — в сердцах выругался Вязгин.

4

У Хруща болел мизинец на правой руке. Сильно болел. Аж всю руку дергал, до самого плеча. А самое обидное — что мизинца-то на самом деле не было, а была на его месте маленькая такая культяпка, обмотанная желтым от йода бинтом.

Но ведь болел же!

И так болел, сука, что забывалось все — и ожог на груди, куда усатый упырь Влад ткнул электрошокером вместо «здрасьте», и синяки на ребрах, которыми его наградили ОМОНовцы «на посошок», когда выяснилось, что Хрущ не соврал насчет склада (а кто бы соврал на его месте?!), и даже ушиб на голени, который Хрущ сам себе заработал, когда пинал бесчувственного Макара за то, что тот спалил ментам хату — так пинал эту тупую скотину, что попал по чему-то твердому и отбил себе ногу… Все это казалось малозначительным и неинтересным, как дурной сон с перепоя.