Глиняная Библия

– Хорошо, я схожу с тобой к раскопкам. А может, поедем на машине?

– Нет, давай пойдем пешком. Я знаю, это не так близко, но мне необходимо пройтись.

Охранники Клары шли в нескольких шагах позади нее и Джиана Марии, стараясь не проявлять недовольства тем, что из-за этой ночной прогулки внучки их хозяина им тоже приходится бодрствовать.

Подойдя к зоне раскопок, Клара выбрала удобное местечко, чтобы можно было присесть, и жестом пригласила священника сесть рядом с ней.

– Джиан Мария, а почему ты хочешь здесь остаться? Если американцы начнут нас бомбить, твоей жизни будет угрожать опасность.

– Я знаю, но не боюсь этого. Не подумай, что я отчаянный храбрец, однако я не испытываю страха, думая о бомбардировках.

– Но все-таки, почему ты не хочешь уехать? Ты ведь священник, а здесь… ну, здесь у тебя нет возможности выполнять свое предназначение. Мы тут все, конечно, люди безнадежно пропащие, но ты ведь даже и не пытался наставить нас на путь истинный, а относился к нам очень терпимо.

– Клара, мне хотелось бы помочь тебе найти «Глиняную Библию». Если Авраам и в самом деле имел отношение к Книге Бытие… Если он все-таки имел к ней отношение, то та ли эта Книга Бытие, которая известна нам?

– Стало быть, ты остаешься здесь из любопытства.

– Я остаюсь здесь, чтобы помочь тебе, Клара. Я… Меня будут мучить угрызения совести, если я брошу тебя здесь одну.

Клара засмеялась. Ей казалось трогательным и одновременно забавным то, что Джиан Мария считает, будто сможет защитить ее лучше, чем охранявшие ее круглые сутки вооруженные люди. Похоже, этот священник верил, что обладает чудодейственной силой, способной уберечь Клару от любых напастей.

– А о чем ты разговариваешь со своими прихожанами?

– Мой наставник всегда призывает меня помогать тем, кто в этом нуждается, – невпопад ответил Джиан Мария. – А здесь, в Ираке, у людей столько горя…

– Но ведь ты, по правде говоря, никому из страждущих иракцев не помогаешь. Ты находишься здесь, среди нас. Ты все это время работал в археологической экспедиции.

Произнеся эти слова, Клара тут же подумала, что и в самом деле очень странно ведет себя этот священник. Вот уже два месяца он находится среди археологов и работает наравне с другими участниками экспедиции.

– Да, это так. Но ведь я могу быть полезен и тем людям, которые находятся здесь.

– А может, Церковь хочет заполучить «Глиняную Библию»? – с некоторой тревогой спросила Клара.

– Что ты такое говоришь, Клара! Церковь не имеет никакого отношения к тому, что я делаю в Сафране. Мне очень неприятно, что ты не веришь мне. У меня есть разрешение моего наставника на пребывание здесь, он знает, чем я сейчас занимаюсь, и ничего не имеет против. Многие священники занимаются светскими делами, не я один, а потому нет ничего странною в том, что мне позволяют работать в археологической экспедиции. Безусловно, мне рано или поздно придется вернуться в Рим, однако я тебе напоминаю, что провел здесь всего лишь два месяца, а не два года, хотя для тебя, возможно, это время тянулось бесконечно долго.

– Дело в том, что… Ну, если вдуматься, то может показаться весьма странным, что священника вдруг занесло в эту археологическую экспедицию.

– А мне кажется, что я не давал никаких поводов для того, чтобы ты считала мое поведение странным. Я не способен на лицемерие, Клара.

– Знаешь что, Джиан Мария, хотя мы с тобой никогда не обсуждали наши взаимоотношения, хочу тебе сказать, что у меня иногда создается такое впечатление, будто ты – единственный друг, который у меня здесь есть, и единственный, кто не оставит меня в беде.

Они оба замолчали и стали смотреть на усеянное звездами бездонное небо, наслаждаясь тишиной ночи, и все слова казались лишними, никчемными.

Так они и сидели в течение некоторого времени, углубившись каждый в свои мысли, не обращая никакого внимания на изредка раздававшиеся ночные шорохи, которые на фоне воцарившегося безмолвия казались очень громкими.

Однако вскоре стало совсем уж холодно, и они решили вернуться в лагерь.

Клара, стараясь не шуметь, вошла в дом и направилась в комнату дедушки, будучи уверенной в том, что Caмира н Фатима бодрствуют у его кровати. В коридоре было темно.

Она потихоньку открыла дверь и вошла в комнату дедушки, удивившись тому, что и там нет света. Чтобы не натолкнуться в темноте на какой-нибудь предмет, она пошла вдоль стены, касаясь ее рукой, и стала тихонько звать Самиру. Ей никто не ответил. В воздухе чувствовался приторный сладковатый запах. Клара ничего не видела, на ее зов ни Самира, ни Фатима не откликались. Наконец она нащупала выключатель и сердито надавила на клавишу. Она очень разозлилась уже от одной мысли что эти две женщины улеглись спать, вместо того чтобы бодрствовать у кровати дедушки.

Когда зажегся свет, она сначала невольно зажмурилась, а затем открыла глаза. У Клары вырвался сдавленный крик. Опершись о стену, она с трудом подавила подступившую к горлу тошноту.

Самира лежала на полу с открытыми глазами. В уголке ее безжизненных губ виднелся след стекавшей тонкой струйкой и уже запекшейся крови.