Глиняная Библия

– Люди хотели поглумиться над всемогуществом Божиим и построить башню, на которой можно было бы укрыться, если Господь вдруг нашлет на землю кару ужасную, подобную всемирному потопу, – продолжал Авраам. – Поэтому на этот раз Бог решил смешать языки людей, чтобы один не понимал речи другого. С тех пор у каждого племени свой язык, и племена северные не понимают южных, а восточные – западных. Даже в одном городе встречаем мы людей, не понимающих друг друга, ибо одни приехали в этот город из одних мест, а другие – из других. Господь не потерпит ни спеси, ни тщеславия своих созданий. Не дано человеку глумиться над Богом, и не дано ему приблизиться к границам, установленным Богом между Небесами и Землею.

Время опять пролетело незаметно, и только появившаяся на западе небесного свода луна напомнила Аврааму и Шамасу, что пора возвращаться домой. Они направились к Харрану, и Авраам помог Шамасу нести глиняные таблички. У двери дома Шамаса их ждал Ядин, который тут же пригласил своего родственника разделить с ними трапезу – хлеб и молоко.

Авраам и Ядин долго разговаривали о путешествиях, которые им предстояло совершить в противоположных направлениях, понимая, что вряд ли они еще когда-нибудь увидятся.

Ядин хотел положить конец своей кочевой жизни и навсегда осесть в Уре, где Шамас смог бы стать писцом во дворце. Илия закончит обучать Шамаса обращаться с буллами[10] и калькулями,[11] тем более что Шамас уже хорошо разбирался в этом, благодаря обучению в Харране.

За последние годы Шамас превратился в подростка, который уже ясно понимал, что в учебе невозможно преуспеть без большого усердия. Свою роль сыграло также и то, что писцы Харрана были с Шамасом гораздо менее терпеливы и уделяли ему меньше внимания, чем Илия, и Шамасу пришлось несладко – ему могли запретить посещать занятия, если бы он не проявил должной старательности в учебе.

Однако ему нужно было еще многому научиться, прежде чем он сможет стать дуб-саром, затем, через много лет работы писцом, – сес-галем, и, наконец, уже на закате жизни, станет ум-ми-а.

Шамас сидел и молча слушал разговор отца с Авраамом, запоминал советы, которые они друг другу давали.

Зима уже сдавала свои позиции, и весна постепенно окрашивала землю в зеленый цвет, а небо – в ярко-голубой. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы отправиться в путь.

Авраам и Ядин договорились, что перед тем, как расстаться, они принесут в жертву ягненка. Они надеялись, что это будет благосклонно воспринято Господом.

– Отец, когда мы отправимся в путь? – спросил Шамас, едва только Авраам вышел из их дома.

– Ты же слышал, что через месяц нас здесь уже не будет. Мы пойдем не одни, потому что и другие люди из нашего рода хотят возвратиться в Ур вместе с нами. А ты позднее не пожалеешь о том, что не пошел вместе с Авраамом?

– Нет, отец, я хочу вернуться домой.

– Ты сейчас и так находишься в своем доме.

– Я считаю, что мой дом – это то место в Уре, где я вырос. Я буду скучать по Аврааму, но он ведь сам говорил мне, что каждый должен идти своей дорогой. Он обязан выполнить то, что велел ему Бог. От меня же, как мне кажется, Бог ожидает, что я вернусь в землю наших предков. Там я расскажу нашим родичам все что знаю об истории сотворения мира, и буду тщательно хранить таблички, на которых я записал повествование Авраама.

– Ну что ж! Ты сам выбрал свою судьбу.

– Нет, отец, я думаю, что ее определил Бог. Авраам спрашивал меня, что я чувствую в душе, а там такое чувство, что мне просто необходимо вернуться в Ур.

– Я тоже это ощущаю, сынок, и твоя мать тоже. Ее сердце полно тоски, и она снова станет радостной лишь тогда, когда мы вернемся в Ур. Она хочет умереть там, где рождались и умирали ее родственники. Наш дом сейчас находится здесь, но, тем не менее, мы чувствуем себя в этих местах чужаками. Да, нам нужно вернуться в Ур.

Шамас ощутил прилив радости. Предстоящее путешествие вызывало у него внутренний трепет: он испытывал настоятельную необходимость чем-то нарушить монотонный ход своей жизни. Они будут идти днем и разбивать лагерь на ночь, и тогда женщины примутся печь хлеб, чтобы сразу же его съесть.

Он уже мысленно представлял себе, как будет нырять в Евфрат, а еще как все они будут сидеть вокруг костра и разговаривать.

Но затем Шамас вдруг почувствовал щемящую боль в груди: он вспомнил про Авраама. Он знал, что очень сильно будет по нему скучать. Мальчик не сомневался в том, что этот его родственник – особенный человек, которому самим Богом уготовано стать отцом множества народов. Шамас, по правде говоря, совершенно не понимал, как это может произойти, потому что жена Авраама – Сара – так и не родила своему мужу ни одного ребенка. «Но если Бог что-то пообещал, то так оно и будет», – сказал сам себе Шамас.

Он уже закончил записывать историю сотворения мира, рассказанную ему Авраамом. Шамас не испытывал ни малейших сомнений, что именно так все на самом деле и было.