Глинтвейн для Снежной королевы

— Я в смысле — духи. Или — туалетная вода? — Прохор Аверьянович покосился на пузатый флакон с пульверизатором на тумбочке у стола. — Сейчас вспомню, она говорила… «Ля Фоли», кажется, что в переводе означает безумие, — объяснил Самойлов, не спеша подняться, — все это время он стоял одним коленом на полу, изображая неудачные попытки собрать сброшенные бумаги.

На самом деле ему просто было интересно, нажмет ли палец с зеленым ногтем кнопочку под столом, на которой уже примостился на изготовку.

— Сколько? — перешла ко второй попытке менеджер Тамарина.

И следователь стал натурально валять дурака. Он стенал о тяжелой доле пенсионера, которому приходится платить за чужие киловатты электричества, да и плату за пользование квадратными метрами этой комнаты тоже наверняка вписывают ему в квитанцию… Менеджер Тамарина прервала его страдания почти сразу, он даже не успел войти в роль и начать угрожать пробить стену в кладовке, раз уж эта самая комната числится его собственностью.

Она молча выдвинула ящик стола и достала тысячную бумажку. Подумала и положила сверху еще пятисотку. Подумала еще, и на пятисотку с пластиковым щелчком легла визитка. Тамарина подвинула деньги зеленым ногтем к тому краю стола, о который опирался немощный пенсионер, и уставилась после этого на Самойлова выжидающе. Чтобы он не сомневался, чего она ждет, менеджер пару раз многозначительно посмотрела на дверь своего кабинета.

— Это как понимать? Помесячно или с учетом предварительной эксплуатации? — бормотал Самойлов, быстренько сгребая деньги. — Опять же стоит рассмотреть условия сотрудничества, в смысле, как найм, или отношения на доверии… — все бормотал он, пятясь к двери. Его мучения были прерваны то ли просьбой, то ли приказом не приходить без предварительного звонка.

Вернувшись домой, Самойлов рассмотрел визитку и понял серьезность намерений рабочей группы «Альтаир». Менеджер Тамарина сочла нужным вручить ему визитку юриста группы, и, соответственно, если пенсионеру Самойлову захочется еще раз прийти за cвоими киловаттными деньгами, он сначала должен будет обсудить вопрос с юристом. Прохор Аверьянович развеселился, достал припрятанную для исключительных случаев бутылочку кагора, открыл ее и задумался, кого бы пригласить посмеяться над ситуацией. И вдруг понял, что единственный человек, который поймет его веселье в данном случае, может быть только Лера Капустина. Счетчик и духи объединились, ей понравится!

Номер телефона Капустиных он набрал по памяти — у следователя Самойлова была отличная память.

Тоскливость

Трубку взял папа Капустин. И так искренне обрадовался, так взахлеб, что Самойлов даже пожалел о звонке — он не любил раскаявшихся задним числом, а эта любящая супружеская чета поразила его навек своей инфантильностью в горе и согласием с исчезновением ребенка. Но потом оказалось, что Капустины искали Самойлова для дела, а на прежнем месте работы им наотрез отказались дать его домашний телефон.

Капустин настаивал на встрече, Прохор Аверьянович лениво отказывался, потягивая у телефона кагор (он не любил пить один, а так вроде получалось, что в компании). Как-то так случилось, что Самойлов устал сопротивляться и согласился принять у себя дома Капустина, но одного — категорически. Без жены и без тещи.

Через полчаса Валентин приехал.

— Понимаете, мы с женой хотели бы нанять вас для одного дела. Мы знаем, что вы больше не работаете, а в наших семейных проблемах вы, как никто… — замялся Капустин. — К тому же по роду вашей деятельности эта работа не должна представлять для вас трудности, я сейчас зарабатываю достаточно, чтобы оплатить услуги любого частного агента, но ваша квалификация…

— Стоп, — Самойлов прервал бормотание Капустина шлепком ладони по столу. — Будете вино?

— Нет, спасибо, я с этим делом теперь очень осторожен, понимаете, как выпью, сразу вижу козу.

Прохор Аверьянович всмотрелся в лицо собеседника. На спившегося алкоголика Капустин не походил. Совсем не походил. Ухоженный, в дорогом костюме, с маникюром.

— В смысле — козла рогатого? — уточнил он все-таки.

— Нет. Козу, но тоже очень рогатую. Гуси-лебеди опять же недавно тут прилетели. В смысле — на пруд, но это к делу не относится. Мы хотели просить вас найти ребенка.

— Как — опять? — дернулся Самойлов от неожиданности.

— Нет… да, в смысле — нашу дочь, Валерию. Она пропала.

— Давно? — напрягся Самойлов.

— Семьдесят четыре дня…

— По порядку, с самого начала, — Самойлов уставился на галстук Валентина, стараясь сосредоточиться.

— Она поссорилась с нами, то есть бросила нас и ушла жить к бабушке. Через две недели после этого нам сообщили, что девочка перестала ходить в школу. Мы не волновались, Лера с пятого класса учится нестандартным образом, то ходит в школу, а то по месяцу не ходит, потом как-то сама договаривается с преподавателями…

— Начните со слова «поссорилась». Что это значит? — перебил Самойлов.

— Ну, как это бывает с подростками, — прятал глаза Капустин. — Накричала, обозвала, хлопнула дверью.