Глинтвейн для Снежной королевы

В кухню забрел проснувшийся к вечеру Антоша. Подошел к Марусе, оперся о ее колени, зевая. Соседка Анна задумчиво посмотрела на мальчика.

– А вот идит-ка, я тебе чего покажу, – позвала она Антошу.

Он поднял голову, посмотрел на Марусю. Та кивнула.

Во дворе было темно, Антоша сильнее сжал ее ладошку. Женские пальцы в его руке ответили успокаивающим пожатием. Сквозь замаскированный в кустах проход они вышли на участок Анны Родионовны и огородами спустились к небольшому пруду возле бани. Пруд Анна Родионовна завела специально для гусей и уток, в этом году на него присели отдохнуть перед долгой дорогой дикие гуси. Начался переполох, и Анна Родионовна даже слегка испугалась, видя, как своя, домашняя птица рвется в небо за дикими собратьями, судорожно напрягая в бессильных потугах подрезанные крылья.

Прошли пруд. Антоша уже оглядывался на горящие окошки своей дачи. Анна остановилась:

– Прибыли. Видишь чего?

Антоша огляделся:

– Не-а…

– Правильно. Потому что спрятано все как следовает. Даже соседи не знают – ни одна воришка не залезет! – она стукнула носком мужского стоптанного башмака по хорошо замаскированной наклонной деревянной дверце. – Это мой летник. Погреб то есть. Считай, до конца июля тут лед лежит и не истаивает, прохлада. А зимой никогда не бывает мерзло. Тут уж запряташься так запряташься! Ни одна душа живая не сыщет. Сейчас глянешь или утром придем? – Она открыла деревянную дверь.

Та скрипнула, обнаружив за собой темный вход, как в большую нору. Потянуло влагой и грибным духом. Антоша в испуге шагнул назад, а Анна, пригнувшись, вошла внутрь и чиркнула спичкой, зажигая керосиновую лампу. На огонек и Антоша шагнул за нею. Пока Анна надевала стекло, язычок пламени рвался от сильного сквозняка.

– Какой продух хороший! – кивнула Анна. – С того конца труба наверх выходит для воздуха. Ну? Чего тебе здесь нравится?

Антоша огляделся. Спустившись вниз, они могли стоять в землянке во весь рост, только Анна кое-где касалась макушкой укрепленного бревнами потолка. Стены тоже были закреплены, изнутри землянка напоминала длинную узкую комнату с полками. По-домашнему светился на полках разноцвет – банки с консервами, от пламени керосинки сразу заалели сквозь стекло бока помидоров. В конце комнаты земляной пол уходил вниз, потом обрывался у ямы, в которую насыпью была скинута картошка и свекла. Анна и это показала, приоткрыв одеяло над овощами.

– Мне вот это нравится, – показал Антон на ящик с яблоками.

Между зелеными крутыми боками симиринки, прикрытыми сеном, лежала игрушка – деревянная птичка с длинным поднятым хвостом.

– Ну ты хват! – одобрила Анна, вытирая птицу подолом юбки. – Глянь-ка сюда, видишь дырочку? Это свистулька. Подуй в дырочку.

Антоша подул. Раздался тягучий звук. Он подул сильней. Звук стал звонче. Довольный Антоша зажал птичку в руке и поднял к Анне счастливое лицо.

– Вот и я говорю! – радостно кивнула та. – Где еще лучше прятаться? Залез сюда, лег на корзины, и спи себе.

Антоша с сомнением осмотрелся. Анна забрала у него птичку и положила на яблоки.

– И птица сгодится, если тут полежится, – заметила она. – Пока мы будем бегать тебя искать, знай дуди. И всем добро будет. Только уговор: никому!

– Никому… – прошептал Антоша, подумал и уточнил: – И Лере нельзя?

– Да она знает, если не забыла. Лазила сюда маленькая. – Анна взяла мальчика за руку, и они стали подниматься вверх по трухлявым ступенькам. – И всем добро будет, – бормотала Анна, – а по чердакам да по подвалам лазать… Не дай господи…

Она перекрестилась. Антоша повторил ее движения. Анна посмотрела на мальчика и провела тяжелой рукой по его темным волосам.

Козленочек

В начале октября, когда легкий морозец уже схватывал опавшие листья и замораживал тонким стеклом воду в бочке, соседка с дачи позвонила Валентине, когда та только вернулась в Москву.

– Забыла сказать, дров-то у вас маловато к зиме, – пространно начала она. – Если тут зимовать будете, нужно подумать, где их взять. Дрова, они же еще высохнуть к топке должны.

– Да-да, конечно… – пробормотала вымотанная дорогой в электричке Валентина. Она сама за руль не садилась. Когда папа Валя был занят (а занят он в последний месяц был ежедневно – поиски работы), то ездила на электричке.

– Значит, заказывать? – спросила соседка.

– Да-да, конечно… Подождите! – пришла в себя Валентина. – Не будем мы зимовать. Мы на следующей неделе выезжаем.

– Этих неделей с отъездами уже четыре было, – тактично напомнила соседка.

– Минуточку! – совсем пришла в себя мама Валя. – Какие дрова? У нас же отопление газовым котлом!

– Так ведь сломался он. Опасно с ним стало – тухнет без присмотра. Я вашему мужу говорила в последний приезд.

– И что он сказал?