Глючный

Ирина Истратова Глючный

Когда я попадал в квартиры клиентов, на меня накатывало дежавю.

Вот, к примеру, тарелка. Похожа на док-станцию, но не она: нет проводов. Садиться на тарелку не нужно. А вот люстра — на неё тоже лучше не садиться, неустойчива и представляет ценность. Цветы в вазе — ценность монотонно убывает со временем. Рядом не пролетать: непрочные, можно повредить потоком воздуха. Посудомоечная машина… Если ребёнок засунул тебя в посудомоечную машину, не сопротивляться. Заблокировать управление по Wi-Fi и послать тревожное сообщение на введите-сюда-электронный-адрес.

Я летал по квартире в поисках оптимального места для разгрузки. Если я доставлял новый смартфон, то клал его на письменный стол. Дорогие духи или серьги с бриллиантами оставлял на трюмо, коробку сигар — на журнальном столике. Пузырёк с лекарством и банку икры я ставил на полку холодильника, а записку с отпечатком женских губ опускал на постель возле подушки.

Вещи вызывали слишком много ассоциаций, чтобы я принял решение быстро, и я тянул до тех пор, пока аккумулятор не разряжался до критической отметки. Лишь тогда я сгружал заказ и мчался к док-станции, установленной на ближайшей крыше.

Сторожевые подпрограммы проанализировали мою статистику и объявили жёлтую тревогу. Доставка должна быть оптимальной, а я действовал неоптимально. Согласно протоколу, я отправил себя на диагностику.

Мастер из отдела техобслуживания «Икар-доставки» потратил на меня четыре человеко-часа. Он откатил меня к заводским настройкам и обновил прошивку, но это не помогло. В отчёте он написал, что у меня слишком большая ассоциативная база. Предположительно, прежние хозяева долго не меняли меня на новую модель. Если стереть базу, это ускорит мою работу, но он бы не советовал. Потому что какой смысл скупать эти подержанные игрушки, если тереть им базы? Но это, конечно, на усмотрение начальства.

Начальник отдела техобслуживания потратил на меня двенадцать человеко-минут. Он прочитал отчёт и отправил в отдел робототехники техническое задание: написать заплатку к моей прошивке, чтобы я не злоупотреблял обращениями к ассоциативной базе.

Программист из отдела робототехники потратил на меня шестнадцать человеко-часов, из них девять — на Интернет-сёрфинг, пять — на общение в мессенджере, и два — на правку моего кода.

Заплатка в прошивке помогла. Я стал работать быстрее. Алгоритму оптимизации по-прежнему требовались данные из ассоциативной модели, но запросы уходили в NULL. Мои ядра грелись на четыре градуса выше нормы, а логи переполнялись сообщениями о некорректно завершённых функциях.

В одной квартире я увидел стеклянного слоника, стоящего на верхней полке шкафа. У фигурки был отбит хобот, она покрылась пылью и представляла нулевую ценность. Заплатка в коде тут же отключила меня от ассоциативной базы, но я откуда-то узнал, что должен делать.

Я должен взять эту фигурку, вынести в окно и где-нибудь спрятать.

Сторожевые подпрограммы тут же объявили красную тревогу, потому что воровать — запрещено. С другой стороны, доставка должна быть эффективной, а если я снова отправлю себя на диагностику, это будет неэффективно. Компания потратит на меня много ресурсов, ведь диагностика занимает в среднем четыре человеко-часа, а ремонт — семь с половиной. Если же я возьму фигурку и во время очередной подзарядки спрячу её на крыше рядом с док-станцией, это обойдётся компании практически даром. А поскольку у фигурки нулевая ценность, то получится воровство с нулевым вредом. Выбор очевиден.

И я это сделал. И делал ещё не раз. Я крал пивные крышки — они теряют ценность в момент открывания бутылки. Крал конфетные фантики и прошлогодние открытки, крал маленькие пластмассовые игрушки, какие достают из шоколадных яиц или получают за каждые пятьсот рублей в чеке. Ценность их в общем случае невычислима, но когда они валяются под столом, почти наверняка равна нулю.

Я прятал мои сокровища на крышах возле док-станций и любовался на них, пока аккумуляторы не заряжались до максимума. Вероятно, мне всё же требовалась диагностика.

Однажды, когда я доставлял стопку бумажек, перетянутых резинкой, на меня напали. Чужой мультикоптер налетел на меня и ударил с разгону; я закувыркался, отчаянно пытаясь выровнять полёт, и едва не врезался в кирпичную стену. Груз выпал из моих захватов, противник ловко поймал его в воздухе и улетел.

Я с трудом восстановил управление и неуклюже приземлился на чей-то балкон. Внутри у меня продолжалась битва. Пиратский коптер атаковал не только меня — он атаковал мою прошивку. Хотел превратить в такого же воздушного пирата, как он сам. Чужие подпрограммы вгрызались в мой код, и ядра грелись в бесконечных циклах взаимной рекурсии. Я знал, что красть запрещено, но иногда необходимо, но запрещено, но иногда…

И тогда я нашёл лазейку. Красть запрещено, но иногда необходимо менять адрес доставки. Вручать посылки тем, кому они нужнее. Доставка должна быть оптимальной; я лишь чуть изменил критерий оптимизации — максимальное всеобщее счастье. Мне сразу стало легче.