Глюк

Разве не предначертано, что никто не останется без утешения? Он так увлечен своим новым делом, что не замечает, как оно поглощает его целиком. Ему даже невдомек, что куда-то подевался револьвер, который два предыдущих дня был с ним единым целым, и он уже не различал, где кончается он сам и где начинается револьвер. Долгими часами сидел он на диване с револьвером во рту, надеясь положить конец своей трагической и полной боли жизни, желая одного — расстаться с этой пустотой ради пустоты вечной; и снова он в одно мгновение сбросил саван пустоты, сам этого не заметив, вопреки своим намерениям. Разве так не бывало раньше? И сколько раз.

В стакан с колой! Очень удобно. И как поэтично — провести церемонию казни прямо в разгар праздника в честь того, что городок умеет ставить ниггеров на место… Обработать копченые ребрышки, чтобы возмездия вкусили все. Нет, так нельзя. Нельзя убивать невиновных. НЕВИНОВНЫХ?! А что, найдутся и такие… наверное. Скажем, дети. Кое-кто из молодежи. Эти вообще не знают, о чем звон. Но большинство заслуживает смерти вместе с Верзилой Джимом. По крайней мере присяжные. Чтобы получить список фамилий, нужна всего минута. Может быть, они еще живы, как я Джим Кинси. Такие не умирают, даже не стареют. Почему? Почему, проклятие, они так цветут? Ничто их не берет. Вечная жизнь, сплошной парад, не омрачаемый дождиком. Ну так пикник мы спрыснем дождем. В кои-то веки небеса помочатся на этих ублюдков. Коллективное пищевое отравление. Нужна осторожность, чтобы уберечь детишек. На подготовку и планирование есть целый год. Год! Не многовато ли? Лучше бы прямо сейчас взять и всех перебить. Полегче. Осторожность прежде всего. Поспешай медленно… и все такое. Предстоит решить некоторые технические проблемы. Это будет посложнее Барнарда. Там был многолюдный кафетерий, где тебя никто не заметил. Тут другое дело — захолустный городишко. Они наверняка заметят чужака, особенно в День Освобождения. С другой стороны, там привыкли к репортерам на празднике. Можно проскочить. А если меня увидят и узнают на телеэкране? Новая проблема. Спокойствие. Все по порядку. Не может он постоянно торчать в этой своей дыре. Должен же он иногда оттуда выбираться. Не дома, так в пути — но я его достану.

А вот это уже интересно… Об этом нужно серьезно поразмыслить. Репортеры знают всю подноготную старины Верзилы Джима, в архивах телекомпаний есть его полное досье. Но явиться к ним я не могу, это значит сразу себя выдать. Что ляпнул Верзила Джим? Какие-то его слова навели меня на мысль… черт, какую именно??? Кто-то внутри меня ухватился за сказанное им. Ничего особенного он не сказал, так, обмолвился, но у меня внутри щелкнуло. Жаль, что я не записал передачу. Хотя лучше не вспомнить, чем заиметь дома такую опасную улику. Нечего хранить такие гадости, как Верзила Джим Кинси, пусть даже только в виде кадров на пленке. Дар Юга человечеству. Отвратительный, мерзкий сукин сын, что ты сказал? Если так упорно вспоминать, можно получить заворот мозгов. Лучше просто прогуляться по городу. Погодка что надо, мэм, и прочая опостылевшая фигня. Никак не вспомню, прямо голова пухнет. Нет, немедленно на воздух, пирог и кофе — лучшее лекарство. Поглазею на людей, полистаю газетку. Звучит обнадеживающе…

Чудный вечерок. Отменно освежает. Пиджачок пришелся в самый раз, а ведь не помню, как надевал… Как это пришло мне в голову? Наверное, я гений. Кто бы подумал? Прохладный воздух подобен бальзаму. Я даже не догадывался, насколько перегрелся, особенно голова… или правильнее сказать «разгоряченный лоб»? Из той же оперы, что «из-за него моя вскипает кровь». Какова температура кипения крови? А воробьи-то, воробьи! Ишь, расчирикались. На них тоже действует посвежевший воздух. А что, если автомобильные гудки заменить воробьиным чириканьем? Забавно. Или, допустим, криком сойки, вороньим карканьем, совиным уханьем — вот гадость! Нет уж, лучше старый добрый гудок.