Глюконавты

- Ага, - кивнул Муха, - третий раз его уже встречаем. Как ты думаешь, к

чему бы это?..

Браток вышел из машины и, подойдя к грузину, громко его окликнул:

- Эй, мужик.

Грузин дёрнулся и испуганно посмотрел на здорового полковника милиции

с теряющейся в крутых плечах шеей.

- Пыва? – с надеждой спросил киоскёр.

127

- Нет, по делу, - ответил Митёк, всматриваясь в указатель с названием

улицы, висящий на фонарном столбе. – Слышь, мужик, помоги следственным

органам, где здесь у вас улица Советских Графоманов 22?

Грузин задумался и, почесав смуглый нос, ещё раз с надеждой на всякий

случай спросил:

- А можэт пыва?

- Да на кой мне твоё пиво в восемь часов утра? – разозлился Клопов. – Где

улица эта находится, знаешь или нет?

- Знаю, - грузин смешно по-птичьи кивнул. – Это вон там, за углом. Доедэте

до свэтафора, а зетэм свэрнёте налэво.

- Спасибо, мужик. Родная милиция тебя никогда не забудет, - поблагодарил

Митёк, однако к машине вернулся всё же с бутылкой пива.

- Хотите? – предложил он друзьям.

Но Муха с Вадиком отрицательно замотали головами. Пить пиво марки

«Весёлый Люцифер» во взбесившейся реальности было крайне опасно.

Следуя указаниям киоскёра, Митёк доехал до светофора, а затем свернул

налево. Носатый не соврал, и вскоре они затормозили у дома номер двадцать

два.

Глюконавты выбрались из машины.

Дверь нужного подъезда была открыта, на пороге сидел наглый чёрный

кот.

- А ну пошел вон, блохастый, - топнул на кота ногой Митёк, но кот лишь

сладко зевнул, а затем с ленцой нахально перебежал им дорогу.

- Вот, блин, - с чувством закричал Клопов, швыряя в кота милицейской

дубинкой. – Подлюка усатая. Ладно, братва, дружно взялись за пуговицы и

вперёд.

- А у меня нет на одежде пуговиц, - испуганно сообщил Муха.

- Держись за мою, - любезно предложил Вадик, - у меня есть лишняя на

ширинке…

Так они и вошли в подъезд.

В подъезде у лифта спал ещё один кот, но на этот раз серый.

Митёк злобно покосился на дрыхнущее животное и, брезгливо переступив

его, вызвал лифт.

- Я в прошлом году в Египте отдыхал, - хрипло сообщил Клопов, - так там

этих тварей пруд пруди и все чёрные как на подбор. Раз пять мне дорогу

перебегали. В итоге багаж у меня спёрли, в пятизвёздночной гостинице, где я

остановился, холерную воду пустили, а стриптизёрша, с которой я в местном

клубе познакомился, вообще мужиком оказалась. Придушил проклятого гея

кожаным ремешком от «Ролликса», еле от полиции откупился. Но вы не

подумайте, я не суеверный, я во всю эту фигню с чёрными котами не верю…

Вадик с Мухой недоумённо переглянулись.

Подъехал лифт.

Тускло освещённая тесная кабинка внутри, по обыкновению, была

разрисована матерными надписями, лишний раз демонстрирующими величие и

мощь русского языка. Правда, среди сиих перлов попадались и более менее

приличные, вроде «Вуйки, геть с Памира!» или «Борис Ельцин – конь!».

128

Погрузившись в лифт последним, Митёк нажал кнопку третьего этажа и

лифт, скрипя тросами, медленно потащился вверх.

- Могли бы и пешком дойти, - очень вовремя заметил Муха.

Но лифт, вопреки мрачным ожиданиям всё же доехал до третьего этажа.

Медленно разошлись расписанные чёрным маркером створки.

Двери двенадцатой квартиры спутать с какими-нибудь другими было

невозможно, сразу видно, что проживающий здесь человек часто думает о

своей безопасности.

Двери двенадцатой квартиры были бронированными.

- Я же говорил, по понятиям человек живёт, - усмехнулся Митёк. - Станьте

за моей спиной, чтобы вас не было видно. Нечего приличного человека своими

синюшными мордами пугать.

Муха с Вадиком послушно спрятались за широкой спиной братка.

Митёк позвонил.

Дверь долго не открывали, по-видимому, критик придирчиво изучал гостя в

телескопический глазок. Клопов, сделав грудь колесом и расправив крутые

плечи, демонстрировал хозяину квартиры полковничьи звезды, что должно

было вызвать у критика определённую долю доверия.

Наконец, дверь открылась, и на её пороге возник литературный критик

Алекс Гурье собственной персоной. В том, что это был именно он, никаких

сомнений возникнуть не могло.

Двухметрового роста тяжёлый атлет подстать самому Митьку Клопову

держал в правой руке помповое ружье, а в левой дымящуюся гаванскую сигару.

Во взгляде озорная насмешка, на широкие плечи накинут красный халат в

восточном стиле, расписанный драконами, на ногах чёрные вьетнамки. Но вот

только общее крутое впечатление во внешности критика немного портили очки

в тонкой золотой оправе, поскольку люди с плохим зрением всегда кажутся

обманчиво безобидными.

Ну что ещё можно было сказать об Алексе: черняв, усат, в лице есть нечто

благородное, греко-римское. Таким, в принципе, непокорный тусовочным

бандерлогам критик, и должен был быть. Критик, способный отстоять своё

мнение не только на бумаге, но и на ринге.

- Какого чёрта вам надо? – не очень приветливо осведомился Гурье, пыхтя