Глюконавты

Калашникова в руках. За спиной качка интерьер космического корабля и пара

мёртвых жаб, изображающих инопланетных агрессоров. Какой я могу сделать

вывод о содержании книги?

- Полный маразм, - предположил Вадик.

- Ну это само собой, - усмехнувшись кивнул критик, - но ведь мне нужно

написать положительную рецензию.

Муха с Митьком, сидящие по углам маленького кухонного столика, пожали

плечами, браток при этом протяжно зевнул.

- Да где же оно, - сварливо донеслось из ванной и что-то с грохотом упало

на пол.

Критик довольно ухмыльнулся.

- Я беру ноутбук и пишу: Что ж в очередном творении Васи Пупкина

читатель не найдёт ничего нового, но истинный любитель его творчества

получит хороший подарок для своей коллекции. Великолепная боевая

космическая сага. Отважный герой в одиночку противостоит инопланетным

силам зла. Волей случая, посвящённый в детали великого заговора против

Земли, он пытается спасти свою возлюбленную, захваченную коварными

инопланетянами…

- Секундочку, - возмутился Вадик, - но на обложке не было никаких

женщин.

- На обложке не было, а в книге есть, - с усмешкой ответил критик. – Ведь

это закон жанра. Есть накачанный мужик на обложке, значит есть и его

подружка, возлюбленная, но ни в коем случае не жена, так как никто

нормальный спасать жену от жаб-людоедов не будет. В принципе в такой книге

героиня женщина на фиг не нужна, если только её не: а) похитят, б) убьют в

первой главе, в) зомбируют, дабы она замочила президента Лиги

Объединенных Планет, г) превратят в мужика. Нужное подчеркнуть.

На плите тихонько засвистел закипевший чайник.

- Итак, идём дальше, - продолжил Алекс. – Мысля на уровне стандартного

графомана. У героя есть уже две высокие цели: личная и вселенская. Спасти

свою любимую (или отомстить за неё) и спасти вселенную (можно ограничится

и Землёй). Причем первая личная цель, может подменять вселенскую или

наоборот, для придачи произведению психологического драматизма. Здесь

следует показать в душе героя борьбу двух начал, иня с янем, борьбу с

139

чувством долга и, одновременно, с правом на собственное маленькое

человеческое счастье.

- Хр-р-р, - утомлённый высокоинтеллектуальным разговором захрапел

Митёк Клопов, положив бритую голову на стол.

- Причём концовка должна быть либо нестандартной, либо открытой, дабы

написать семитомное продолжение всего этого бреда, - весьма

профессионально продолжал рассуждать критик. – Концовка должна быть

нестандартной, как… как собачья неожиданность на тротуаре. Скажем, главный

герой сам оказывается инопланетянином. Этаким добрым человекомутантом с

жабой внутри, запрограммированным убить космическую Мать Терезу. Но всё-

таки он ломает свою программу при помощи обыкновенного молотка, жертвуя

собой на благо всего человечества, при этом он успевает тем же молотком

замочить главную инопланетную жабу, которая вполне может оказаться в

эпилоге романа отцом нашего героя. Жертва ради человечества, это

обязательно. В общем, в конце книги все читатели рыдают, и земляне под

громкий бластерный залп, хоронят героя в прозрачном гробу, выкидывая его в

открытый космос. Спасённая невеста: а) также рыдает, б) стрижётся в

монахини, в) на восьмом месяце беременности, г) парит в космосе в одном

гробу вместе с любимым, матерно требуя чтобы её выпустили. Нужное

подчеркнуть.

- Вот это да?!! – восхитился Муха. – Вот что значит настоящий

профессионал.

- Больший бред я слышал только один раз по телевизору, - сказал Вадик, - в

программе «Сам себе режиссер».

- Вот оно, - благим матом заорал в ванной писатель. – Хотя нет, это

дустовое мыло.

Протянув руку к электроплите, Алекс выключил наполовину выкипевший

чайник.

- Пойду посмотрю, что там делает Лео, - сказал он. - Может быть, душ

решил сдуру принять.

И критик, встав из-за кухонного стола, вышел в коридор.

- А-а-а-а, - внезапно донеслось из ванной комнаты, - р-р-р…

Глюконавты резко вскочили со своих мест.

- Что такое, пожар? – спросонья спросил Митёк, протирая кулаками глаза.

- А-а-а-а, помогите…

- Это Алекс, - закричал Муха, и друзья бросились в сотрясаемую звуками

яростной борьбы ванную.

То, что они увидели в ванной, было кошмарно до идиотизма, если данное

словосочетание уместно использовать с точки зрения литературного языка.

Критик Алекс Гурье лежал на кафельном полу, безуспешно пытаясь

разжать на своей шее скрюченные пальцы писателя. Лицо фантаста перекосила

гримаса неистовой злобы, а в хищно ощерившейся пасти глюконавты

увидели… о ужас… острые белые клыки.

- Он вампир!!! – завизжал Муха. – Это ловушка.

- Сволочь, - шипел писатель, - подлюка. Это я написал «Холодное пламя

звёзд», СЛЫШИШЬ, Я!..

140