Глобалия

Он припомнил вопросы, которые задавал ему Пат-рик, когда объявил о прибытии заложников. «Кто-нибудь еще вас об этом расспрашивал? Кто еще в Социальной безопасности в курсе ваших дел? Поддерживаете ли вы контакты с другими глобалийскими службами?» В ту же минуту Тертуллиану вспомнился присланный Патриком вертолет с провизией. Что-то в нем с самого начала показалось мафиози подозрительным, но тогда он не понял, что именно. Теперь же ему стало ясно, в чем было дело: последний вертолет отличался от тех, что стояли на вооружении у глобалийской армии или у Социальной безопасности. Тогда Тертуллиан решил, что речь шла о маскировке. Теперь же ему ничего не оставалось, как предположить совсем другое: это был частный летательный аппарат.

Напрашивался только один вывод: Патрик служил каким-то иным интересам.

Догадаться об этом можно было уже давно, но Тертуллиан гнал от себя эту мысль. Отныне она предстала перед ним во всей своей очевидности: Патрик предал не его, он предал Социальную безопасность. С какой целью? Тертуллиан не знал, но его это и не касалось. Для него имел значение лишь простой факт, который, однако, стал для мафиози ошеломляющей новостью: среди высших чинов Глобалии не было полного согласия. Тертуллиан допустил огромную ошибку, ведя все свои дела с Глобалией через одного лишь Патрика. Тут он понял, что если ему удастся сообщить о своем положении кому-то еще, то у него еще будет шанс выкрутиться.

Мафиози спешно принялся рыться в памяти своего телефона. Много лет назад он использовал прямой номер для связи с Социальной безопасностью. Патрик тогда был в отпуске, и до него невозможно было дозвониться. В подобных случаях предусматривался специальный номер для срочной связи. Увы, Тертуллиан не отличался особой любовью к порядку. Он перерыл все свои вещи, перевернул вверх дном весь кабинет и только к одиннадцати вечера наконец обнаружил в старом аппарате искомый номер. Напротив сохранилась короткая полустертая надпись: «Сизоэс».

* * *

НЕЗАДОЛГО ДО РАССВЕТА вожди Большой Когорты, к которым отныне был причислен и Байкал, сошлись на военный совет, чтобы разработать план действий. В их распоряжении были очень точные карты, результат многолетних наблюдений и кропотливого сбора информации. Но бунтари не знали четкой иерархии: в каждой деревне был свой вождь, который ни у кого не состоял в подчинении. В своем постоянном стремлении к равноправию бунтари были органически неспособны без споров согласиться с чужим мнением. Всякий раз, как только совет уже готов был утвердить какую-либо программу, кто-нибудь высказывал новые возражения, и все приходилось начинать сначала. Устав от бесплодных препирательств, Байкал в конце концов предложил очень простой план, с которым, ворча, согласились все собравшиеся. Юноша начертил круг, обозначив район, контролируемый мафией, и разбил силы Когорты на четыре подразделения, которые должны были вести штурм с четырех сторон.

Один из этих отрядов возглавила Елена. Ее задача состояла в том, чтобы, обогнув укрепленный квартал, занять позицию напротив небольшой потайной дверцы в стене, которую успели заметить бунтарские разведчики. А когда с юга донесутся первые выстрелы, означающие, что отряд Говарда пошел на штурм, Елена приблизится к городской стене и попытается взломать дверь. Если предположения окажутся верны и большая часть мафиозных сил будет брошена на отражение основной атаки, Елена со своим отрядом без труда сможет завладеть потайным входом. Оттуда она двинется к донжону и попытается освободить пленников, пока с ними не приключилось несчастье.

Елена взяла с собой тридцать человек. Большинство из них были жителями той же деревни, несколько воинов происходило из соседних поселений. Было очень важно, чтобы все в отряде хорошо знали друг друга и могли действовать слаженно и гибко. Елена облачилась в кожаный камзол, толстые русые косы реяли на ветру, словно тяжелые боевые знамена, так что ее просто невозможно было потерять из виду.

На исходе ночи сделалось прохладно, от унавоженной земли поднимался пахучий пар. Вдоль городских стен горели костры, и порывы ветра доносили оттуда запах пепла и жареного мяса. Отряд двинулся по бывшему бульвару, который отныне превратился в поле, засеянное полбой. В эту пору колосья уже поднялись довольно высоко. Бунтари крались друг за другом, пригнувшись. Стебли, ломаясь, трещали у них под ногами. Елена сжимала в руке обвязанную веревкой рукоять меча. Кузнец из ее родной деревни, обожествлявший это оружие, научил ее держать меч наготове, как для ближнего боя. Сейчас она рубила им густые колосья, бесшумно врезаясь в темное чрево ночи.