Глобальные элиты в схватке с Россией

Власть в буржуазном обществе лишается сакральности и таинственности. Кроме того, помимо государства, как ипостаси власти, существует гражданское общество. В буржуазном обществе власть, государство и политика, если и не «просвечивается насквозь», то – особенно с середины XIX века – оказывается весьма и весьма на виду, тем более что она официально декларирует свой открытый и рациональный характер. К этому надо добавить избирательную систему с её правами (в Великобритании – с 1867 г.), а также тот факт, что буржуазное общество (в ядре капсистемы) – единственное, которое легализует политическую оппозицию и – пусть лицемерно, но официально – провозглашает демократию и права человека в качестве политических принципов. Что, естественно, создает очень серьёзные проблемы и для капиталистического класса, и для выражающего интересы этого класса государства, т. е. для системы в целом, – проблемы, которые усугублялись и обострялись по мере учащения социальных конфликтов, войн и революций.

Открытый демократический политический фасад самым серьезным образом затрудняет, если вообще не делает невозможным нормальное функционирование капиталистической системы, т. е. реализацию классовых интересов верхушки за счёт основной массы населения и в ущерб ей, поддержание власти и привилегий этой верхушки. Поэтому нормальное функционирование политико-экономической системы в таких условиях невозможно без создания закрытого властного контура, тени, завесы – того, в чём не было столь острой потребности до капитализма. И эта потребность тем сильнее и жестче, чем демократичнее выглядит фасад, который именно по причине своей демократичности и открытости должен быть лишен реальной власти или, она, по крайней мере, должна быть сведена к минимуму. Это и есть еще одна задача КС, рост и усиление которых прямо пропорциональны внешней демократизации буржуазных обществ, тогда как соотношение сил между ними носит обратно-пропорциональный характер, представляя собой игру с нулевой суммой в пользу КС. Подчеркну: данный аспект развития КС не является результатом злого умысла, а обусловлен противоречием между внешней логикой развития политических институтов как общенациональных и реальными классовыми (в том числе, и мирового уровня) интересами господствующего класса. И в данном случае КС – средство снятия острого социально-политического противоречия, неведомого иным, чем капиталистическое, обществам.

По мере публичного «огосударствления» населения, превращения его в граждан как агентов публичной политики, пропорционально возрастала роль тайной, закулисной политики, тайной власти, причем не только внегосударственной: масонской и иных тайных обществ, – но и самого государства. Последнее в условиях разрастания публичной сферы и роста значения гражданского общества уводило в тень, за кулисы наиболее важные аспекты, стороны и направления своей деятельности, реальную власть и ее главные механизмы. И чем большая часть населения получала избирательные права, чем публичнее становилась политика, чем демократичнее (внешне) общество, тем большая часть реальной власти – особенно в XX веке – уводилась в тень, действовала конспиративно, в качестве заговора, сращиваясь с закрытыми структурами. Иными словами, заговор есть обратная, «тёмная», «теневая» сторона демократии и публичности, по сути – тёмная/теневая сторона Модерна в его североатлантическом ядре.

В этом плане можно сказать, что конспирология есть анализ одной из важнейших, если не самой важной – тёмной – стороны Модерна, компенсация того, чем не занимается наука об обществе Модерна. В равной степени сами КС – это компенсаторная реакция капиталистической системы на вынужденное историческими обстоятельствами отклонение от своей природы. Посредством подобных организаций в интересах верхушки капиталистического класса снимались важнейшие противоречия системы, включая базовые: между экономической целостностью/капиталом и государственно-политической фрагментарностью/государством, а также между социальным временем и социальным пространством (с глобализацией эта борьба времени и пространства закончилась победой времени, но ценой победы стала исчерпанность капитализма и обусловленная этим фактом задача его демонтажа его же хозяевами). Снимались – за пределами видимости данного общества как типа и как реальности для того, чтобы другое противоречие, между трудом и капиталом, не привело к взрыву, т. е. решение одного противоречия диктовалось необходимостью решения другого. И наоборот.