Глобальные элиты в схватке с Россией

Объектом манипуляции может быть масса, в меньшей степени – класс, т. е. такой атомизированно-агрегированный человеческий материал, который состоит из индивидов, а не из коллективов, массовый индивид. Любым традиционным коллективом, укорененным в «малой традиции», имеющими общие нормы, ценности, предание, будь то община, клан, племя, каста и т. п. трудно манипулировать. А вот «одинокая толпа» (термин Дэвида Рисмэна) городов, особенно прединдустриальных и раннеиндустриальных, еще не превратившаяся в «трудящиеся классы» и только еще превращающаяся в «опасные классы», столь красочно описанные Эженом Сю, – совсем другое дело, это адекватный объект для широкомасштабных исторических манипуляций. И появляется этот объект, это «вещество» – массы, именно в середине XVIII в., чтобы взорваться, а точнее, быть взорванным в «эпоху революций (1789–1848 гг.) длинного XIX века» (Эрик Хобсбаум).

Выход масс на авансцену истории предоставил огромные возможности широкомасштабным манипуляторам. Он же позволил им ловко прятать свою проектно-конструкторскую активность (Заговор) за массами, за их «объективными» интересами и целями (которые они сами не могли сформулировать), контролируя действия масс через деньги, организацию и информацию. Именно с появлением массовых совокупностей индивидов, «человека толпы» (Эдгар По), и, соответственно, массовых процессов законы истории приобретают видимый и вполне рационализируемый характер, а следовательно, их можно «оседлать» тем, кто «понимает» закономерности их развития, заодно уничтожая возможность любой ответственности за возможные эксцессы.

В середине XVIII в. начинается финансовый взрыв; если во второй половине XVII в. «высокие финансы» снимают урожай «длинного XVI века», то в середине XVIII в. формируются основы современной финансовой системы. Разумеется, и в докапиталистическую эпоху, и на заре капитализма в XV–XVI вв. банкиры могли оказывать существенное воздействие на ход истории: так, венецианцы профинансировали Третий крестовый поход (т. е. разрушение Константинополя) и отчасти – Реформацию; Барди и Перуцци в XIV в. финансировали английских королей, а Фуггеры в XVI в. – Карла V; союз банкиров и ростовщиков Ломбардии, тесно связанные еврейскими религиозно-родственными узами с банкирами Англии и Чехии (Прага) был настолько силен, что позволил им уничтожить конкурента, орден тамплиеров, в начале XIV века. Однако ни одна из названных сил не имела тех возможностей, которые возникли в XVII–XVIII вв. с наступлением капиталистической эпохи. Во-первых, в XVII в. произошла финансовая революция, начавшаяся в 1613–1617 гг. созданием семейством Барухов Standard Chartered Bank с фиксацией гудвилла в 1617 г. и завершившаяся созданием в 1694 г. Центрального Банка Англии с изобретением государственного долга – мощнейшего финансового оружия Альбиона в борьбе за господство в Европе и мире.

Взрыв в развитии банковского капитала, о котором идет речь и который сделал его всесильным, был обусловлен тремя факторами, стимулировавшими развитие «высоких финансов»: британско-французской борьбой за мировое господство; колониальной экспансией европейских держав и начавшейся промышленной революцией. Всё это требовало денежных средств и совершенствования финансовой организации. Надо ли говорить, что банкиры были активными участниками КС?

Наконец, последнее по счету, но не по значению – роль информации. В XVIII в. произошло еще одно изменение кардинального порядка – резко, качественно выросла роль определенным образом организованной («упакованной»), подаваемой в качестве рациональной, научно обоснованной, принципиально новой и направленной информации, а также контроль над ней. Эти информпотоки обосновывали претензии новых социальных групп и их союзников из структур Старого Порядка на участие во власти и становились мощным психоисторическим оружием КС в переформатировании сознания элиты, социальной вербовке адептов средством тщательно подготавливаемого перехвата власти с помощью массового движения, первым из которых впоследствии станет Французская революция 1789–1799 гг.

«Энциклопедия» со стеклянной ясностью продемонстрировала ту роль, какую играет в обществе претендующая на рациональную новизну и социально ориентированная и идейно упакованная информация (информация специального и политического назначения), каково ее воздействие на элиты, ставящее их под воздействие определенного информпотока и открывающее их, таким образом, влиянию КС или даже превращающее во внешний круг последних. По сути, «Энциклопедия» – это первый пример успешной информационной войны эпохи Модерна, причем войны двойной: войны «энциклопедистов» и тех, кто стоял за ними, против Старого Порядка: за умы и сознание элиты, а также войны между основными кланами самих энциклопедистов: за то, кто будет влиять на элиту и получит главные дивиденды от этого.