Глобальные элиты в схватке с Россией

Даже во время Второй мировой войны, когда Великобритания заявила о том, что является союзником Советского Союза в борьбе против гитлеровского Третьего рейха, её руководство, включая премьер-министра Уинстона Черчилля действовало в полном соответствии со словами американского сенатора от штата Миссури Гарри Трумэна, впоследствии – 33-го президента США: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше». Наверное, самым трагическим эпизодом, связанным с этой политикой, было решение Черчилля не открывать Второй фронт в Европе в 1942 году, которое было доведено до Гитлера и позволило ему перебросить на Восток около 30 дивизий из Франции, что стало одной из причин летней катастрофы Красной Армии и выхода вермахта к Волге и на Северный Кавказ. Потом Черчилль воспевал героизм защитников Сталинграда, в честь Сталинградской битвы королю Георгу VI пришлось заказать специальный меч, – конечно, вполне достойная компенсация за миллионы потерянных жизней советских граждан и мучения десятков миллионов под нацистской оккупацией, за разрушенные города, села, заводы и фабрики. Впрочем, сразу после окончания войны тот же Черчилль намеревался начать войну против Советского Союза – при помощи оставшихся немецких дивизий (операция «Немыслимое»). Его Фултонская речь от 5 марта 1946 года считается началом «холодной войны» против Советского Союза. И дело здесь не в какой-то особой злокозненности сэра Уинстона – так мыслит и так действует практически вся британская элита. Да и не только элита – недаром же «сэра Уинстона» его соотечественники в 2002 году назвали «величайшим британцем в истории», так сказать – наиболее полным выразителем «британского духа».

В качестве дополнительного примера можно привести ситуацию с Пагуошским движением ученых, инициатором и главой которого выступил британский философ и математик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1950 года, «неукротимый борец за мир» сэр Бертран Рассел. Объединившее физиков-ядерщиков всего мира после оглашения декларации Рассела-Эйнштейна, Пагуошское движение стало одним из первых практических применений теории «конвергенции двух общественно-политических систем» – теории, которая после Карибского кризиса 1962 года стала главным оружием «коллективного Запада» против Советского Союза, нашедшей своё воплощение не только в параполитических структурах наподобие Римского клуба, но и в политике «разрядки», заключении Хельсинкских соглашений 1975 года, а затем – горбачёвской «перестройки» с уничтожением СССР.

После 1991 года ситуация принципиально изменилась, глобальный мир стал однополярным Pax Americana, и это новое соотношение прибылей и рисков британскую элиту устраивать категорически перестало. Поэтому Великобритания усиленно начала работать над новым «балансом сил» – видимо, сделав ставку на полуторамиллиардный Китай. «Реперной точкой» такого поворота можно считать 1997 год, когда весь британский Гонконг перешёл под юрисдикцию КНР, что вызвало не только финансовый «азиатский»» кризис (частью которого стал российский дефолт «имени Чубайса-Кириенко» 19 августа 1998 года), но и бурный рост китайской экономики. С начала реформ Дэн Сяопина (1979) до присоединения Гонконга ВВП КНР (данные ВБ) вырос со 176 до 952 млрд. долл., т. е. примерно в 5,4 раза. А за следующие 18 лет, с 1998 по 2015 год, – до 18,03 трлн. долл., т. е. почти в 19 раз, причём с намного более «высокой базы», превратившись в такую же «мастерскую мира» XXI века, какой была сама Великобритания полтора века назад.

При этом Лондон активно и неизменно «помогал» Вашингтону во всех его военных интервенциях и политических авантюрах, начиная от бомбардировок Югославии в рамках операции «Союзная сила» 1999 года и до свержения Муаммара Каддафи в Ливии в 2011 году. В результате такой «совместной активности» федеральный долг Соединённых Штатов за 1998–2016 гг. вырос с 5,2 до 19,4 трлн. долл., в 3,7 раза, а ВВП – с 9 до 17,95 трлн. долл., почти в 2 раза, при неизменном ежегодном дефиците внешнеторгового баланса в пределах 200–600 млрд. долл. Разумеется, подобная финансово-экономическая динамика США американские элиты, мягко говоря, не радует, поэтому Вашингтон стремится максимально усилить контроль за торговыми и финансовыми потоками во всём мире, что лишь усугубляет их скрытый конфликт со своим «ближайшим союзником».