Глобальные шахматы. Русская партия

В итоге к лету 2008 года Россия и США подошли к состоянию, которое одни называли холодным миром, а другие — «предбанником» новой холодной войны. И именно это время Михаил Саакашвили выбрал для того, чтобы ударить по Цхинвалу. В надежде на поддержку Соединенных Штатов, Саакашвили решил силовым путем присоединить Южную Осетию, фактически отделившуюся в 1992 году, к Грузии. Для таких надежд у него были основания.

Атмосфера к тому времени была совсем иной даже по сравнению с 2005 годом, когда, несмотря на все разногласия, Буш-младший приехал в Москву на празднование 60-летия Победы и сидел рядом с Путиным на трибуне на Красной площади. Ткань двусторонних отношений еще существовала, еще не была порвана, как впоследствии. Путин и Буш встречались, были на «ты», у них были неплохие личные отношения, Путин относился к Бушу даже лучше, чем СМИ и рядовые граждане — причем и в России, и в США, где тот начиная с 2005 года начал терять популярность.

На одной из встреч Путин в сочинской резиденции Бочаров Ручей с главными редакторами и ведущими обозревателями российских СМИ объяснил свое отношение к американскому президенту. Как он выразился, Буша не считают большим мыслителем, но у него есть одна отличительная особенность — если с ним о чем-то договоришься, то он старается держать слово.

Увы, опыт отношений России и США в 2000–2008 годах, когда Буш-младший был у власти, показал, что даже личные хорошие отношения двух лидеров не могут спасти разрушающиеся межгосударственные отношения. Когда сумма противоречий достигает определенной критической массы, личные отношения могут это только немножко смягчить, но не способны спасти ситуацию.

В начале августа 2008-го Саакашвили, оценив ситуацию в отношениях между США и Россией как критическую, решил пойти ва-банк и вернуть Южную Осетию военным путем. Это была агрессия. Саакашвили настаивал, что это не агрессия, а возвращение собственных территорий. Но эта республика оставалась частью Грузии только формально, а фактически с 1992 года жила сама по себе. Более того: уже была система международных договоренностей, которые фиксировали необходимость урегулировать эту проблему мирным путем. В нарушение этих договоренностей Саакашвили отдал приказ о наступлении и ракетном обстреле Цхинвала. Это был обстрел столицы республики из системы залпового огня «Град» и ствольной артиллерии. В результате обстрела и захвата части Цхинвала грузинскими войсками погибли не менее 350 граждан Южной Осетии, а также 10 российских миротворцев. Таким образом, безусловно, это был акт войны и против Российской Федерации, поскольку имело место нападение и на наш миротворческий контингент, находившийся в Южной Осетии.

Для агрессии Саакашвили выбрал ночь на 8 августа, когда весь мир следил за открытием Олимпийских игр в Пекине. Там же находился в те дни и Владимир Путин, занимавший пост премьер-министра. Саакашвили отважился на такой шаг, придя к выводу, что в создавшихся условиях Соединенные Штаты его поддержат, возможно, даже окажут военную поддержку или помешают России предпринять ответные шаги. Вероятно, он не исключал, что Россия на такие шаги не решится. Ведь уровень военно-политических связей с США и их союзниками был таков, что Грузия была фактически неофициальным членом НАТО, без пяти минут кандидатом в члены альянса. Ее армия формировалась и тренировалась под присмотром американских и натовских специалистов, грузинские разведслужбы тесно работали с американскими, которые стали их кураторами. И, наверное, Саакашвили на правах лидера страны — неофициального члена НАТО полагал, что США не позволят Москве дать адекватный ответ на его действия, что эта авантюра сойдет ему с рук.

Уже после войны в СМИ разгорелась дискуссия о том, получил ли Саакашвили не официальное, но, скажем так, рабочее согласие Вашингтона на эту агрессию. Известно, что незадолго до этих событий в Тбилиси приезжала Кондолиза Райс. И, безусловно, внешняя политика Грузии, ее отношения с Россией и самопровозглашенными республиками должны были в ходе визита Райс обсуждаться за закрытыми дверями. Возможно, тогда она и намекнула Саакашвили, что США были бы не против такой операции.

Как бы то ни было, никаких прямых свидетельств того, что США дали добро на эту операцию, за истекшие годы не появилось. Если добро и дали, то все сигналы были тщательно скрыты. Скорее всего, Саакашвили дали понять, что США не возражают против военной операции, но без жестких обязательств со стороны Вашингтона. То есть США были готовы никак не реагировать на агрессию и в случае ее успеха заявить: это было возвращение грузинских территорий, на которые Тбилиси имел право. В случае же осложнений и провала операции США оставались в стороне и могли возложить ответственность на Саакашвили.