Глобальные связи человека, который никогда не путешествовал. Конфликт между мирами в сознании китайского христианина XVII века

Отдельные части китайского общества, особенно на севере страны, оказывали династии Цин безусловную поддержку, тем более когда стало ясно, что она способна объединить и заново укрепить империю. Но на юге завоеватели столкнулись с сопротивлением, прежде всего среди образованных кругов. Сотни ученых людей совершили самоубийство, после того как осознали, что после поражения Ли Цзычэна правление Мин не может быть восстановлено в прежнем виде [Wakeman 1985: 600–604]. Некоторые регионы вступили в ожесточенные схватки, когда маньчжурские войска и их китайские союзники начали продвижение на юг, но это вооруженное противостояние было сломлено, когда стало ясно, что против новых правителей нельзя добиться согласованного и организованного движения. Все больше китайских городов и регионов шли на добровольную капитуляцию, чтобы избежать сурового наказания со стороны маньчжуров. Эти волны опустошения и невзгод прокатились и над Нинбо, вынуждая таких людей, как Чжу, тщательно маневрировать, чтобы остаться на плаву.

С учетом того, что бо́льшая часть Китая находилась в огне, Чжу едва ли мог осознать, что кризис середины XVII века имел не только региональное, но и глобальное измерение [Rawski 2004; Rawski 2015]. Фактически жизнь Чжу примерно с 1616 по 1660 год совпала с бурным и жестоким периодом, который многие историки называют «глобальным кризисом XVII века», когда в разных частях света происходили крупные войны и восстания. Самые значительные примеры включают Тридцатилетнюю войну в Центральной Европе, династический переход в Китае, революционные события в Дании и Шотландии, гражданскую войну в Империи Моголов и неоднократные бунты в португальской Бразилии. Почти синхронное проявление этих кризисов породило массу исторических соображений и научных дискуссий. Некоторые ученые интерпретируют их как результат сочетания роста численности населения с жесткими административными мерами, которые не помогли справиться с экономическими и политическими проблемами [Goldstone 1993][73]. Другие объяснения сосредоточены на доступности новых военных технологий [McNeill, McNeill 2003: 199], а в некоторых исследованиях подчеркивается роль климата, проявившаяся в глобальном похолодании начала и середины XVII века, с его негативным воздействием на урожаи [Parker G. 2013].

Региональные кризисы и потрясения не были изолированными явлениями – война в одном регионе могла оказывать значительное влияние на другой. К примеру, Тридцатилетняя война в Европе, в сочетании с почти полным истощением серебряных рудников в обеих Америках и с политическим кризисом в Японии, привела к росту всемирного спроса на серебро и к его нехватке в Китае[74]. Это было ударом по крайне уязвимому аспекту китайской экономики в то время, когда фискальная система государства Мин уже была напряжена до предела, и усугубило налоговые проблемы Императорского двора. Более того, крупномасштабные военные действия на Западе причиняли ущерб китайской экономике из-за резкого падения европейского спроса на шелк, что ослабляло соответствующие отрасли китайской экспортной индустрии. Разумеется, в то время едва ли кто-либо мог постигнуть изменение взаимосвязей в системе всемирного товарообмена. Люди страдали у себя дома, будь то в Гамбурге или в Ханчжоу. И Чжу Цзунъюань был одним из них.

Поиск своего пути в неспокойные времена

Поскольку Чжу Цзунъюань умер около 1660 года, он не дожил до окончательного завершения военных действий между последними приверженцами династии Мин и династией Цин. Тем не менее он более десяти лет прожил в мире, где худшие бедствия уже закончились. Организационная структура Китайского государства изменялась, но, что более важно, она восстанавливала прежнюю связность и стабильность. По некоторым оценкам, затяжная агония Мин и рождение Цин обошлись Китаю в 15 миллионов жизней, однако вскоре уже могло показаться, что эти раны были нанесены в давно ушедшую эпоху.

В те времена наихудшими местами для жизни в Китае были северные и северо-западные регионы, где война и природные катастрофы причинили наибольшее опустошение. Однако родной город Чжу вовсе не был обойден событиями, которые в европейском контексте того времени могли бы быть описаны как «четыре всадника Апокалипсиса». В годы правительственного коллапса – особенно вокруг 1644 года, после падения династии Мин, но до появления новых правителей на юге, – возникла сложная конфигурация местных элит, бандитов и народного ополчения, соперничавших за влияние в районе Нинбо ценой большого количества загубленных жизней [Wills 2004: 186–189]. Через год или два войска Цин обрушились на этот регион, и у нас есть свидетельства о чудовищных жестокостях по отношению к гражданским лицам. Один из жителей Нинбо писал об обезглавленных трупах, валявшихся на улицах, о реках крови и о безутешной скорби выживших [Fu Xuancong 2009, 3: 4][75].