Глобальный человейник

Как показал социологический опрос, подавляющее большинство граждан ЗС не любит своё положение в обществе и свой образ жизни. И никакие искусственные средства создавать состояние счастливости не помогают, хотя они были изобретены в изобилии и стали общедоступными. То, что с ними произошло, поставило в тупик сторонников и предсказателей искусственного осчастливливания человечества. Люди не набросились на дешёвые, почти бесплатные и даже совсем бесплатные средства счастливости, допущенные законом и расхваливаемые в рекламе и пропаганде, как ожидалось. Наоборот, наступил даже некоторый спад сравнительно с тем временем, когда наркотики были запретными и стоили дорого. Стремление к реальным жизненным благам пересилило. Понимание счастья как обладания ими осталось доминирующим. Иначе и быть не могло, ибо наше общество в самих своих основах организовано так, что оно вообще исключает искусственное осчастливливание людей. Оно вынуждено поддерживать сложившийся тип обмена веществ, должно производить вещи и услуги, должно сбывать их не не имеющим ничего и не жаждущим ничего искусственно осчастливленным существам, а жаждущим их и имеющим средства для их приобретения людям. Все наше искусство, наука и культура превратились поэтому в рекламу и пропаганду материального благополучия и материальных удовольствий. Людьми управляют на самом деле не осчастливливанием и изобилием развлечений и удовольствий, а путём гипертрофии стремления к реальным жизненным благам и создания условий, в которых исключается возможность удовлетворения этого стремления для большинства людей, а для тех, кто имеет жизненные блага в изобилии, сама идея счастья теряет всякий смысл. Её место занимает соблазн как таковой, не имеющий никаких границ. Наряду с одиночеством, сознанием ненужности и предоставленностью самим себе этот самодовлеющий и безграничный соблазн стал одним из тиранов нашего общества и сильнейшим источником страданий.

"Русская» болезнь Фила

Ф и л: Мы все свои действия в отношении человечества оправдываем тем, что наше общественное устройство есть лучшее изо всего того, что было и есть на планете.

А л: Ты с этим не согласен?

Ф и л: Я считаю это бессмыслицей. Лучшее в своём роде явление не обязательно хорошее. Самый высокий карлик ещё не есть великан. Самый умный дурак ещё не есть мудрец. Из того, что наше общество лучше других, не следует, что оно хорошо само по себе. Из этого следует, что другие ещё хуже, и все. Кроме того, одно явление бывает лучше других только в некоторых, а не во всех отношениях, и только для некоторых, а не для всех людей. А мы считаем, что если наше общественное устройство лучшее, то оно хорошее само по себе, лучшее во всех отношениях и для всех людей и народов.

А л: А ты думаешь иначе?

Ф и л: В детстве мне пришлось прочитать сказку об ослике, который, увидев в луже лягушку, решил сделать ей добро и вытащил её из лужи на раскалённый от солнца камень. Но лягушка вместо благодарности с гневом обрушилась на ослика. Ослик удивился и спросил о причине гнева. Лягушка ответила, что лужа — её родная стихия, а солнцепёк для неё смертельно опасен. Истина банальная. А мы между тем с ослиным упорством вытаскиваем незападных «лягушек» из привычных для них «луж» на гибельный для них западный «солнцепёк».

А л: Ты думаешь, мы и с коммунизмом поступили по принципу «глупого ослика"?

Ф и л: Не истолковывай все буквально! Ослик действовал, исходя из намерения сделать добро и не понимая, что делал зло. Мы же прекрасно понимали, что причиняли людям зло, но делали вид, будто хотим сделать добро, и стремились убедить всех в том, будто делали добро. Ослик действовал в интересах лягушки, мы — в своих собственных.

А л: Ладно, оставим словесную казуистику. В чем ты видишь достоинства коммунизма?