Gloria mundi

Кстати, у нас на курсе есть похожее упражнение: туловище многоножки должно повторять все движения за головой. Головой сейчас был пастор. Мне это показалось забавным, и я глупо хихикнула. Я ещё представила, что здесь, как на концерте, может духовный слэм начаться.

– Дух Святой посетил Лору! – провозгласила вдруг Алёна на полном серьёзе, и многоножка остановилась.

Я решила, что облажалась и всё испортила. За ржач во время этюдов и упражнений всегда казнят словом «профнепригодность», да. Но здесь всё было иначе: люди начали мне аплодировать и кричать «Аллилуйя!», подходили поздравлять. Оказалось, что так проявляется Дух Святой. А если на первом же собрании он у тебя проявился – ты почти свят. И принял крещение Духом.

Этого я от себя не ожидала – вот какой-то духовной избранности. Может быть, их Бог был простоват, но он показался мне очень человечным. Я впервые ощутила настоящее душевное тепло, мне вдруг захотелось узнать о самом главном, самом настоящем в жизни – о смысле существования, о смерти, о Боге, о делах милосердия. Вся моя жизнь начала мне казаться искусственной, пластмассовой… Я ведь всегда жила в собственных фантазиях, в мыльном пузыре. А эти люди действительно желали сделать мир лучше. Скоро они будут собирать подарки для домов престарелых, для сирот, для пациентов хосписа. А что делала я все свои пятнадцать лет? Развлекалась только…

Правда, я вспомнила, что ещё в детстве проявляла интерес к невидимому и чудесному: может быть, действительно была избранной. Ещё ничего не зная о существовании Бога, я придумала себе «пожеланников». Это были некие неведомые, но могущественные силы, которые могли исполнять мои желания. Каждый вечер я пряталась в тёмной ванной и говорила с ними, рассказывала о своих делах и просила помочь.

Глава 6

Потом пили чай со вкусняшками. Алёна, Ваня, Ярик и Рома расспрашивали меня о впечатлениях. Я сказала, что тут душевно. Мне правда очень не хватает такого вот тепла. Самого обычного. Ещё собрание немного похоже на наши занятия по мастерству. Ну, тренинг на взаимодействие. Разница только в том, что здесь нет борьбы за место под солнцем, тогда как у нас на курсе каждый сам за себя, до других никому нет дела. Всё взаимодействие проявляется только на занятиях и репетициях. Правда, мы тусим в столовке и даже ходили на пикник сразу после поступления. Вроде бы приятно посидеть в парке в компании, но слышишь третьим глазом, или чуешь третьим ухом, или видишь вторым носом, что тебя сканируют, оценивают, взвешивают. Мне сразу же объявили, что я наверняка блатная и наверняка испортила себе будущее рекламой и сериалами.

Я никому не доверяю из однокурсников. Сегодня ты посидела в столовке с Яной Фроловой, вы поплакались друг другу на жизнь, вроде есть контакт… а завтра Фролова (она староста) презрительно зыркает на тебя, потому что ты стояла в пробке и опоздала на мастерство, а Ползухин орёт бизоном на опоздавших, даже если не он ведёт занятие. У нас целых три старосты, и каждый ведёт свой журнал опозданий, прогулов и прочих прегрешений. В конце недели списки попадают к мастеру.

А здесь мне просто рады. Здесь я могу расслабиться и быть собой. Именно собой, а не персонажем этюда.

– Всё потому, – сказал Ваня, – что здесь главный Иисус, а не Ползухин. И нас объединяют не упражнения, а Святой Дух.