Глориана, или Королева, не вкусившая радостей плоти

– Расшнуруйся, Алис, и позволь мне увидеть твои бутоны. Сей меч… – он погладил им ее горло, – убивал слишком многих. Кое-кого мы честно закололи. Но прошлой ночью, по моему предложению, мавр подвязывал кромки своих одежд, нагнувшись, тут-то я и настиг его первым, под ребра и резкий рывок вверх, удар и отход. Случились свидетели, коих я никак не ожидал столь темной хладной ночью. – Тон Квайра мгновенно сделался горек. – Деревья все заиндевели. Наши фонари были укрыты. Но два солдата, что жальче всего, из Дозора шли мимо – и один из них признал меня. – Квайр направил пальцы свои на шнуровку, и блуза ослабилась, несмотря на возроптавшую от страха Алис. – Они ринулись на меня прежде, чем сарацин толком успел умереть; разрезы на моих плаще и дублете – их рук дело, и порез на бедре тоже. – Он похлопал себя под рубашкой. – Рукав продырявлен сарацином, тот ударил меня ножом с земли, предатель, – я-то думал, он отдал концы, – пока Лудли снимал с него сапоги, отставив фонарь. Отличные, изящные сапоги, только Лудли теперь не может набраться храбрости их носить. Видишь, тут его кровь? И тут, ближе к острию? Се солдат, коего я прирезал перед тем, как сбежал его товарищ. – Квайр приблизил острие к глазу Алис, от чего та будто окаменела; он коснулся клинком ее губ. – Вкуси.

Блуза ослабла вконец, Квайр распахнул ткань. У Алис были маленькие, еще не налившиеся груди. Он обвел один из сосков острием.

– Ты хорошая девочка, Алис. Ты же вернешься ко мне вскорости? Принесешь залатанное?

– Да, сир. – Она вздохнула тяжело, но настороженно и покрылась румянцем.

– И будешь послушной девочкой, правда ведь, и пустишь капитана Квайра первым в твою сокровищницу? – Острие его клинка низверглось из расселины к расщелине. – Все будет именно так, да, Алис?

Смежились очи косули, отверзлись уста-кимвалы:

– Да.

– Молодец. Поцелуй меч, Алис, дабы скрепить наш пакт печатью губ твоих. Поцелуй бренную кровь солдата. – Она приложилась к мечу; в дверь ударили. Квайр принялся за шнуровку, лениво косясь на звук. – Что такое? – Повинуясь запоздалой мысли, он проколол плечо Алис ради оформившейся на глазах красной жемчужины. – Хорошая девочка, – шепнул он. – Теперь ты принадлежишь Квайру. – Он потянулся к ней, обхватил, высосал ранку, затем упал обратно на перепачканную простынь. – Кто там?

– Жена трактирщика. Марджори, сир, с заказанной вами едой и костюмом.

Квайр на миг задумался, пожал плечами и вцепился в рукоять толедского меча.

– Входите же.

Показалась спотыкливая женщина, загрубелая морская корова, одарившая Алис Вьюрк хмурым взглядом, от чего та, кратко вздохнув, присела и упорхнула к двери.

– Вскорости, Алис, – сказал Квайр с нежностью.

– Да, сир.

Взявши темный костюм из-под руки тучной хозяйки, Квайр принялся одеваться в очевидном унынии, а она между тем поставила на сундук в изножье кровати поднос с тушеной бараниной, вином и хлебом.

– Се лучшее, что вы смогли найти, Марджори?

– И мне еще повезло, капитан.

– Тогда держите. – Он вручил ей англь, целый золотой.

– Оно чересчур.

– Я знаю.

– Вы зло без примесей, капитан, но притом щедрый бес.

– Многие бесы таковы. – Он подтащил табурет к сундуку, схватил большую ложку и приступил к баранине. – Сие в их бесовских интересах. – Он поглощал пищу: поджарый, мускулистый, опасный.

Марджори не спешила уходить.

– В «Морской Коняге» была драка, да? Суровое место.

– Не суровее сего, и выпивка там получше будет. Нет, мы сошлись на полях Уайт-Холла. Дуэль, прерванная Дозором, ныне меня ищущим.

– Дурацкий закон, воспретивший мужчинам дуэлировать. И правда, поубивали бы друг дружку, никчемные блевоглоты. Королева слишком мягка.

– Ах, пускай она будет мягка, нежели слишком тверда. – Квайр, давно привычный к поддевкам, инстинктивно соблюл нейтралитет. – Что до закона, он кладет конец убийству, маскируемому под дуэль, а также истощению джентльменов, могущих осчастливить какую-нибудь деву. Господа режут друг друга с устрашающей скоростью. Королева озаботилась сохранностью аристократии. Без дворян мы впадем в развратное будущее, в Хаос!

– О, капитан!

– Сие верно так же, как то, что ваше мясо вкусно. – Лести в его словах не было.

– И то хорошо, чудище вы наше. – Госпожа Марджори скрестила руки. – Что вы делали с казенной барышней?

Темная ухмылка. Квайр положил хлеб в баранину; он знал, что видит возможную пособницу греха.

– Ускорял ее любопытство, пробуждал ее кровь, подогревал на случай, если мне понадобится утеха.

– Вы ее перепугали. У нее есть парень. Сынок Скворцинга.

– Разумеется, я ее устрашил. Таков лучший метод обогатить ее воображение и обеспечить ее любопытство, ибо она захочет проверить себя на мне – и будет всечасно опасаться, что я ее закабалю. А вас, Марджори, я разве не устрашаю?

– Думаю, я могу держать вас в узде. – Однако в голосе ее звучало сомнение, оттого она сжала золото в кулаке. Облизнула уголок рта.

– Я рад, что вы так считаете. – В его словах не было и следа иронии.

– Но Алис Вьюрк – не шлюшка для вам подобных. – Слабо. – Она хорошая девочка.