Глория

С потолка на цепях свисали две боксерские груши. К стенам были прикреплены хитроумные снаряды, изобретенные Арчером. Простые и незатейливые, они представляли собой систему блоков с натянутыми на них тонкими тросами, к концам тросов были привязаны камни-противовесы. Вес камней мог дозироваться, исходя из начальной подготовки новичка. Этим новичком довелось быть мне.

Арчер критически осмотрел меня, пощупал бицепсы на руках и сказал только одно слово:

— Н-да.

Он нахмурился, задумчиво почесал в затылке, посмотрел на потолок, как будто бы там было написано что-то интересное и с вздохом сожаления сказал мне:

— Придется начинать все с нуля.

Я недоверчиво смотрел на него, хотя мне следовало бы пожалеть себя.

Отныне два раза в неделю, в среду и субботу — два моих официальных выходных — я стал рабом Арчера. Я поднимал тяжести, тянул веревки с противовесами, боксировал с грушами, обливался потом и слушал Арчера. Он не говорил много, он показывал мне удары, строго отмерял порции нагрузки, словом, доводил до практически полного изнеможения. Я выполнял все упражнения, не показывая ни малейшего недовольства, я просто не хотел возражать Арчеру, тогда я уже был знаком с его репутацией одного из самых безжалостных и сильных людей Фритауна. Ни Лис, ни Любо, с которым мы в последнее время несколько раз хорошо поговорили о беге, ни Саймон — все на вопросы о том, чем же на самом деле занимается Арчер, отвечали молчанием. Все переводили разговор на другую тему и старались уйти от моих вопросов.

Только спустя два года я узнал его. Два года по средам и субботам я занимался под его присмотром и мог сказать только, что он неразговорчив и зачастую мрачен. Надо сказать, что Арчер никогда не вымещал своей злобы на мне. Он был справедлив — это проявлялось в том, что если он видел, что я устал, он сбавлял темп или прекращал тренировку, давал мне передышку. Он показывал мне, как бросать ножи в цель. Я до сих пор помню его глухой голос, похожий на ворчание пса. Арчер говорил о том, как необходимо ощутить вес ножа и его баланс, как правильно сжать пальцы на лезвии, как выбрать цель, как послать нож в полет, провожая его едва уловимым, незаметным и необходимым движением запястья. Я вспоминаю его голос, похожий на стук метронома, когда я что есть силы бью по груше, выбивая серию из трех ударов, а он отчетливо считает: «Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре».

Таким я его и запомнил. Арчер иногда казался мне черной пружиной, сжатой до упора, пружиной, таящей в себе огромную скрытую черную силу.

Однажды, в пятницу вечером, когда я пришел с работы, Лис встретил меня на лестнице и передал, что меня разыскивает Арчер. Я нашел его внизу, он сидел на табурете, спокойный и подтянутый, как всегда. Он протянул мне перчатки:

— Давай-ка поработаем в спарринге.

Теперь, по истечении стольких месяцев упорных занятий, я был уже не тот, что раньше, но мне было не по себе, когда Арчер выходил на бой, пусть даже и тренировочный. Но перечить ему я не смел.

Одев перчатки, я встал в стойку и Арчер, не любящий проволочек, пошел в атаку. Я вынужден был отступить, подняв руки к голове, защищаясь от его прямых ударов. Арчер молниеносно сменил тактику, попытавшись достать меня боковыми по корпусу. Я сдержал два удара правой и левой, подставив плечо, и нанес несколько контрударов с короткой дистанции. Один из них, прямой в голову, попал Арчеру в лоб. Он ухмыльнулся — его ухмылка всегда производила немного странное впечатление на людей, потому что он улыбался только одной стороной лица — и продолжил атаку. Я финтил, прыгая из сторону, парируя его выпады перчатками, используя свое преимущество — тренированные ноги и более легкий при перемещении вес. Он ударил меня поочередно левой и правой в голову с довольно близкой дистанции и я возблагодарил бога за свои рефлексы — оба раза я смог убрать голову в сторону так, что ощутил порывы воздуха, следующие за выпадами его перчаток. В конце концов, мне повезло — Арчер раскрылся, проводя крюки в голову, и я вложился весь в удар правой ему в грудь. Арчер отскочил и на его лице появилась широкая улыбка:

— Хороший удар, только вес маловат.

Я стоял перед ним, едва дыша, залитый потом, с дрожащими руками, все еще поднятыми в оборонительной стойке. Смысл его слов медленно доходил до меня.

Он помог мне снять перчатки и сказал мне, чтобы я шел переодеваться. Только наскоро облившись водой из кувшина и растеревшись полотенцем, я понял, что Арчер доволен мной.

Послышались голоса, зовущие меня, и я выбежал из комнаты. Летя вниз по лестнице, я заметил всех — Артура, Чарли, Блэка, братьев, Любо, Арчера. Они стояли в холле, довольно прилично одетые, веселые.

Артур, надевая шляпу, сказал мне:

— Аль, не вижу причины, чтобы не отдохнуть время от времени. Что ты скажешь по этому поводу?

— Да, — как всегда вмешался Лис, более огненно-рыжий, чем всегда, — что ты скажешь насчет веселья, младший брат?

— Моя жизнь — сплошное веселье, — ответил я, ухмыляясь.

— Ого! — ответили мне братья и Пако схватил меня подмышки, подбросил вверх и успел поймать.