Глория

В данном случае я могу сделать вывод, что на корабле Формики произошла серьезная авария, поэтому капсула отделилась от корабля и в форсированном режиме начала удаляться от него. На броне внешнего корпуса присутствуют следы радиоактивного излучения. Это не естественный фон радиации, показания датчиков говорят, что уровень излучения был очень большим. Это, в свою очередь, заставляет меня предположить, что после того, как капсула покинула корабль Формики, на корабле произошел ядерный взрыв.

— Значит, корабль взорвался, — тихо сказал Бауэр.

— Скорее всего, да, — сказал Говоров, рассеянно потирая ладони.

— Капсула не приспособлена для длительных космических полетов. На ней нет гиперпривода, а размер баков заставляет предположить, что горючего хватит максимум на то, чтобы произвести посадку на близлежащей планете и, при необходимости, снова взлететь и пристыковаться к кораблю. Судя по тому, что внутри капсулы находились ячейки для гибернации, я могу утверждать, что капсулы, подобные нашей, использовались Формикой, для хранения и транспортировки захваченных людей, но об этом позже. Сейчас я бы хотел остановиться на том, что произошло внутри капсулы, после того, как она отделилась от материнского корабля.

Картина происходящего представляется мне следующей: капсула покидает корабль, удаляется от него, происходит взрыв. Через некоторое время капсулу догоняет ударная волна. Силы удара хватило на то, чтобы повредить баллоны с неизвестным нам газом, использовавшимся Формикой для гибернации. Газ в этих баллонах хранился в сжиженном состоянии. В нижней части капсулы были повреждены все баллоны. Жидкость начала вытекать из баллонов. Этой жидкости было так много, что она не способна была превратиться в газ в малом объеме второго отсека. Поэтому все люди, находившиеся в незагерметизированных ячейках, утонули. В первом отсеке, в котором находился Алекс, были повреждены только пять из имеющихся восемнадцати баллонов с газом. Иней на внутренней поверхности первого отсека говорит о том, что жидкость, вытекающая из баллонов, превращалась в газ. В тот момент еще работала установка по созданию искусственной силы тяжести, поэтому конденсация происходила в нормальном режиме. Объема газа вполне хватило на то, чтобы твоя гибернация прошла успешно. Сначала внутри капсулы поддерживалась нормальная температура. После того, как в баках кончилось горючее, энергетическая установка шлюпки вышла из строя и соответственно температура упала. Но внутренняя термоизоляция первого отсека способствовала тому, что ты не замерз до смерти. Температура была низкой, но вполне достаточной для гибернации. Поэтому ты, Алекс, остался в живых. Я понятно излагаю?

— Да, — прошептал я еле слышно, но Говоров услышал меня:

— Хорошо. Дальше отключились почти все системы жизнеобеспечения и гравиторная установка (установка для создания искусственной силы тяжести). Первый отсек превратился в саркофаг.

— А как же он смог там дышать, профессор? — спросил его док.

— Хороший вопрос, — улыбнулся Худой, — система вентиляции продолжала работать, на это ей хватило энергии в аккумуляторах. Она продолжала работать в очень и очень слабом режиме. Как вы знаете, доктор, при гибернации человек дышит очень редко, раз в несколько минут. Баллоны с кислородом не были повреждены и еще работала система очистки атмосферы от углекислого газа. В общем, нашему с вами другу Алексу, очень повезло, доктор. Если бы он лежал на твердом полу, у него неизбежно возникли бы пролежни, застой крови, да мало ли еще что. Из-за невесомости он медленно летал от верхнего работающего вентилятора к нижнему, по кругу, такая как бы пассивная физиотерапия. Несколько благоприятных факторов сложились в пользу Алекса, такое иногда происходит. Я не знаю, что это — Бог, карма, судьба, рок — назовите это, как угодно, но тебе повезло, Алекс, ты остался в живых.

Я молчал, только слезы катились по щекам. Я высморкался, но говорить не мог. Говоров налил воды и молча подал мне стакан. Я выпил почти беззвучно, только зубы стучали о край стакана.

— Значит, все кто был на корабле — погибли, — прошептал я.

Говоров молча положил руку мне на плечо.

— Может быть, мои спаслись также, как спасся я? — с сумасшедшей надеждой посмотрел я на него.

— Такая вероятность существует, — нахмурился он, — но эта вероятность очень мала.

— Может быть, они находились в одной из таких капсул? Может быть, их кто-нибудь подобрал? — продолжал я.

— Новости с Периферии рано или поздно доходят до Земли, но мне о них ничего неизвестно. Хотя, если это происходило достаточно давно и на какой-нибудь из отдаленных систем, данные о них могли не дойти до земных архивов.

Я замолчал. Я не хотел ему верить. Я хотел верить, что каким-то образом те, кто дорог мне, остались в живых. Я верил в это.

— Может быть, их не поймали, там, дома? Может, они смогли спрятаться, убежать? — я смотрел на Худого так, как будто бы он знал все и мог ответить.