Глоток горькой воды

Страшно не хотелось идти на открытие. А вдруг там случится… что-то, в чём на самом деле виноват именно он? Конрад ещё раз посмотрел в зеркало. На миг показалось, что глаза у него не карие, а ярко-зелёные. Что ж, если это его вина, значит, он тем более обязан там быть.

А в понедельник в больницу. И не выходить оттуда, пока эти бездари-врачи не поймут, что с ним происходит.

* * *

Огромный дворец, на который навесили гигантскую вывеску «Алкмаар-плаза», сиял множеством огней. Ашган лежал смирно на своём каменном троне и ждал. Оставались считанные минуты.

Тихо журчала вода, Ашган почти чувствовал её движение. Горьки воды, как слёзы жены, отвергнутой мужем, как слёзы вдовы на могиле, как слёзы воина, понимающего, что его смерть — не окончательно, и скоро его тело встанет, чтобы служить новой госпоже.

Горьки воды, которые вам всем суждено испить сегодня.

Наконец пробили большие часы на башне — совсем непохожие на те, что были в его старом дворце, но ладно. Этот дворец нравился Ашгану больше. Он такой просторный. Заиграла музыка, зазвучали какие-то глупые речи. Голоса усиливало и немного искажало не то заклинание, не то одно из устройств, до каких люди этого времени были большие охотники. И наконец — наконец! — двери открылись, и первые солдаты его будущего войска зашли.

Ашган смотрел на их радостные лица — лица, с которых скоро лоскутами сойдёт кожа, слезет подгнившее мясо, и сияющие глаза вытекут из глазниц. Останется лишь самая суть, та, что есть в каждом, — суть, что определяет, можешь ли ты стать слугой Мортис или представляешь из себя лишь бесполезный кусок мяса. Но эти люди были очень хороши. Почти каждый из них подходил.

У них были желания, страсти, мечты. Они мечтали о богатстве, власти, любви, счастье, — как и большинство существ, когда-либо населявших Невендаар. Они готовы были взывать к любому из богов, чтобы получить это.

Почему бы не к Мортис?

Ашган улыбался не скрываясь. Когда его госпожа зашепчет в их головах, она найдёт слова, чтобы они страстно возжелали идти за ней, но… Откровенно говоря, это будет всего лишь исполнение её каприза. Она хочет, чтобы её любили искренне. Что ж, она получит это.

Люди смотрели на него, и в их глазах было море чувств: интерес, восторг, недоверие, омерзение и ещё тысяча выражений. Как давно он не видел этого всего! Как давно…

Проснувшиеся немёртвые медленно шевелились, расправляя руки и ноги, и, помогая друг другу, неспешно выбирались из болота; он чувствовал их.

Пока-ещё-живые смотрели на него, и блики от текущей воды плясали на их лицах. Дети тянули к нему руки, зачёрпывали воду в ладошки, смеясь, умывали лица и слизывали капли.

Горька вода, но сладка будет любовь, милые.

По потолку неторопливо брёл первый паучок, примериваясь, откуда начать плести паутину нового дворца Алкмаара.

Я твой жрец, госпожа. Я король твоего народа. Я Ашган. Ты слышишь меня?

Пора, любимая.

Древний скелет, на который собрались посмотреть люди со всего города, вздохнул полной грудью — глупость, но приятно, — и величественно встал с трона.

* * *

Улицы Алкмаара опустели — как и тысячи лет назад. Не было паники, мародёров, грабящих магазины, суматошно бегающих повсюду людей. Все просто вернулись домой, оглушённые голосом своей богини, и медленно привыкали к новой истине.

К новой любви.

Мортис шептала каждому что-то своё, что-то личное, чем не поделишься ни с кем. Да и может ли теперь быть кто-то ближе, чем она?

Конрад снял галстук и выбросил в урну. Это теперь лишнее; и хорошо. Рубашка неприятно липла к телу. Кажется, кожа отвалилась полностью. Почему же не больно? Куда ушла боль, которая была ещё утром?

«Милый, — шепнул страстный голос в голове, — боли не будет больше никогда. Ведь я с тобой, и я люблю тебя»

Конрад посмотрелся на себя в витрину. Бордовая рубашка — пиджак он выбросил ещё раньше — покрылась тёмными пятнами, потёки крови запачкали брюки. Интересно, сможет ли он теперь обходиться вовсе без одежды? Отворилась дверь соседнего дома, и оттуда вышла девушка, совсем голая, с ворохом окровавленной одежды в руках. Левая грудь незнакомки отвалилась совсем, правая ещё висела на небольшом лоскуте кожи. Рёбра красиво белели среди ярко-красного мяса. Кровь текла тонкими струйками — вовсе не так обильно, как можно было бы ожидать. Девушка улыбнулась Конраду — кожа вокруг губ немедленно треснула, — выкинула ненужную одежду в мусорник и спокойно зашла обратно.

Конрад медленно брёл по улице, пытаясь осознать, вместить в себя всё то, что теперь было с ним…

Вместить в себя Мортис.

Это было непросто, но очень сладко. И отдельно грела мысль, что сейчас весь город — а может быть, весь Алкмаар — занят тем же. Интересно, как там Эгберт? Ему так же хорошо?

Внезапный порыв заставил Конрада обернуться. Огромный дворец «Алкмаар-плаза» освещали лучи заходящего солнца. На крыше стоял Ашган, глядя куда-то ввысь. Может, он видел звёзды, кто его знает. А может, ему было позволено видеть саму богиню.

Конрад замер, впитывая красоту этого зрелища, любуясь своим королём.

Его переполняла любовь.