Глоток лета со вкусом смерти (СИ)

Мурка повела своим замечательным кожаным носом и сделала пару робких шагов. Шатров сел на сидение и похлопал рядом с собой. Наконец, собака подошла к нему и ткнулась в колени. И вдруг Сергей понял, что от голода и вечного страха у нее просто совершенно не осталось сил. Он осторожно поднял беднягу на руки и положил на сидение. Худые бока ходили ходуном.

Отъезжая, Сергей увидел в окне ненавистное опухшее лицо бывшей хозяйки Мурки.

Глава шестнадцатая

… - И что дальше? — Проскурин сидел в домике Ренаты и Артема.

В гостиной было тепло и уютно. Плотные шторы были задернуты, закрывая собой неприглядную картину унылого дождливого дня. Высокий торшер на судорожно изогнутой стальной ноге освещал комнату мягким приглушенным светом. Широкое кресло было настолько удобным, что Проскурин несколько раз ловил себя на мысли, что начинает проваливаться в дремоту. Наконец, он встряхнулся и заставил себя пересесть на стул. Рената устроилась напротив.

Смотреть на нее было приятно. Сегодня она была одета в джинсы и свободный белый пуловер крупной вязки, выгодно оттеняющий ее темные, слегка вьющиеся, волосы. Одно плечо было открыто, и капитану стоило больших усилий не пялиться постоянно на ее бронзовую бархатную кожу.

— А ничего, — равнодушно отозвалась девушка. — Я просто краем уха слышала, что Крутицкий о чем-то говорил с Егором Николаевичем. Правда, разговором я бы это не назвала, потому, что говорил в основном Антон Владимирович. Он вовсю старался быть убедительным, но, как мне показалось, это не принесло результата.

— То есть вам показалось, что Касаткин был настроен враждебно? — переспросил капитан.

Рената удивленно покачала головой:

— С чего вы взяли? Ничего подобного! Просто Крутицкому от Егора Николаевича было явно что-то нужно.

— Понятно что, — отозвался Артем, развалившийся в ленивой позе на диване.

Весь его вид говорил о том, что присутствие Проскурина его утомило. Он, нисколько не стесняясь, зевал во весь рот и цедил слова медленно, словно через силу. Глаза его были полуприкрыты.

— Денежки ему были нужны. Отчим пару лет назад втюхал в этот его фонд немного, так этому показалось мало. Вот и прибежал клянчить.

— А ведь вам, Артем Павлович, Крутицкий совсем не нравился, — с плохо скрываемой ехидцей проговорил Проскурин. — За что ж вы так его не любили?

— А за что можно любить таких попрошаек? — Артем отчетливо хмыкнул.

— Но ведь он не для себя просил, — возразил капитан, больше из упрямства, — Насколько мне известно, его фонд занимался помощью детям.

Артем перевел свой равнодушный взгляд на Проскурина:

— Всем помочь все равно нельзя. И вообще, мне кажется, что Крутицкий занимался этим делом не из альтруизма. Не такой это был человек. Такой, как он, никогда не упустит свою выгоду. А значит, какой вывод?

— Какой? — глупо переспросил капитан.

— Значит, этот бизнес был очень и очень прибыльным. Иначе он никогда не стал бы в него влезать. Я думаю, что половина того бабла, что вкладывает отчим, идет прямиком в карман Крутицкому. Вернее, шла, — поправился он.

Капитан издал неприличный звук, напоминающий довольное хрюканье.

— А ваш отчим мог узнать об этом?

Артем пожал плечами:

— Понятия не имею. Но если бы узнал, то точно ни копейки бы больше не дал. Он сам воспитывался по интернатам, поэтому для него дети — это святое, — Новицкий криво улыбнулся.

— Значит, он мог убить человека, который его обманывал? — осторожно поинтересовался капитан.

Рената коротко хохотнула:

— Неужели вы считаете, что человек уровня Касаткина будет марать руки?

— Ну, не сам, конечно. Он вполне мог кого-нибудь нанять для этой цели.

— Не, у отчима другие методы, — Артем потянулся и устроился поудобнее. — Он бы обчистил его, обобрал до нитки, опозорил в глазах всего света, да еще и под суд отдал. Убить — это слишком примитивно. Неинтересно. К тому же попахивает дешевой мелодрамой.

— Забавно, — пробормотал себе под нос Проскурин, делая очередную пометку в блокноте, — Значит, примитивно. А как вы считаете, что за отношения были у Крутицкого с супругой?

— Довольно странные, — нараспев произнесла Рената и плеснула в высокий стакан минеральной воды.

— Будете? — она пододвинула стакан Проскурину, а себе взяла другой.

— И почему же странные? — капитан с наслаждением проглотил холодную минералку, которая хоть немного помогла ему взбодриться.

— Даже не знаю, стоит ли об этом говорить, — замялась девушка, в нерешительности водя длинными изящными пальчиками по стакану. — Короче, вы заметили, что наш коттедж находится на той же аллее, что и коттедж Крутицких? Так вот, мне в ночь с субботы на воскресенье не спалось. Для меня лучшее успокаивающее — это прогулка на свежем воздухе.

Проскурин согласно кивнул, всем своим видом демонстрируя заинтересованность.

— Я вышла из дома и пошла по тропинке по направлению к главной аллее.

— Как же вы не испугались? Ночь все-таки! — по-бабьи всплеснул руками капитан.