Глоток огня

С каждой минутой Нина приходила во все более игривое настроение. Она уже колотила Макса по руке, повторяя «Куда ты затащил меня, ужасный человек?». И это при том, что, в общем-то, она сама завела его в женский магазин, хотя сам он с куда большей радостью потолкался бы между штанг и спортивного питания. Потом Нина все так же позволила Максу «затащить» ее в кондитерскую, где, купив горсть конфет, развоевалась еще больше.

– Я страшная пьяница! Съела конфету с ликером – и теперь бузю! – кричала она так громко, что к ним даже выслали официантку.

– Девушка, потише! – сказала официантка, вежливо улыбаясь.

– Как я могу быть потише, когда в конфетке был алкоголь?.. Эти трое меня куда-то тащат! И вообще – этот вот парень – он, знаете, шныр! Эта вот девушка на гиеле летает, а к этой лучше вообще спиной не поворачиваться, потому что у вас касса сейчас танцует и монетками плюется.

Официантка, покачав головой, отошла – и очень вовремя, потому что касса действительно подпрыгнула и вылетевшая из нее монетка попала Нине в лоб.

А Нина уже кричала Максу:

– Сфотографируй! Сфотографируй все это!

– Что это? Кы-кы-кассу?

– Нет! Вот тех вот людей! Смотри, какая сцена: фотограф, который фотографирует фотографа, который только что сфотографировал фотографа! И все это отражается в зрачке еще какого-нибудь фотографа! А?! Ценная мысля?

«Мысля» была и правда ценная, вот только Фиа вопли Нины уже поднадоели. И Рина ей тоже надоела. Видимо, потому, что Рина нравилась Сашке и Фиа в этом быстро разобралась, хотя о Сашке они и не говорили. Разве что совсем случайно и вскользь.

– Ну я пошла? А то еще поубиваю кого-нибудь… Злая я, – откровенно призналась Фиа и умчалась, по ошибке прихватив один из Нининых пакетов. Она неслась по ярко освещенному стеклянному тоннелю гипермаркета, а вокруг нее плясали оживающие манекены и проносились крылатые тени с косами. Похоже, Фиа и правда была сердита.

После ухода Фиа Макс с Ниной стали выживать и Рину. Им хотелось остаться вдвоем. Рина была совсем не прочь одарить их таким счастьем, потому что эта парочка вконец развоевалась. Украденная женщина Нина уже швырялась конфетами, а Макс носился как лось и, сшибая на своем пути стулья, столы и охранников, ловил конфеты ртом.

– Послушай! Ты сосредоточиться можешь? – недовольно сказала Рина.

– А то! – гордо сказала Нина и тотчас, промахнувшись, попала конфетой в полицейского.

Полицейский оказался адекватным, но все равно это заставило Нину на время успокоиться и с видом нашкодившей зайки сесть на стульчик. Чтобы не скучать, она стала засовывать соломинку из-под молочного коктейля в солонку и облизывать ее.

– Обожаю соль! Просто ложками ем! А Гулька – та сахар ложками ест! Странно, да? – сказала она.

– Ты что-нибудь искала для Гая в последнее время? – спросила Рина.

Нина опять засунула соломинку в солонку и попыталась втягивать соль через трубочку. У нее ничего не получилось, и она обиженно накуксилась.

– Не-а, не искала, – сказала она. – Но я уже у Гая не в любимчиках! У меня появился конкурент. На километр под землей видит… С ним прямо по городу ходить страшно! Как рентгеном просвечивает! Всюду скелеты какие-то под асфальтом находит, драгоценности, серьги… Я только потерянное ищу или спрятанное, а он все подряд!..

– А минусы какие?

– Минусы, что он страшно рассеянный. При мне пытался воткнуть вилку в собственные очки.

– А в последнее время он что-нибудь находил?

Нина задумалась:

– Мне, понимаешь ли, забывают докладывать, собаки такие!.. И вообще, мне кажется, Гай из Москвы уехал. И этого поисковика с собой прихватил. И Тилля, кстати, тоже.

– Куда уехал? – жадно спросила Рина.

Желая поскорее отделаться от Рины, Нина нетерпеливо махнула рукой. Ладонь у нее была белая и широкая, а пальцы, напротив, тоненькие и кончики их красненькие, как клюква.

– Куда-то туда! Или туда. В общем, далеко! – отмахнулась она.

Рина на всякий случай посмотрела, куда указывает ее рука. Если направление было верным, Гай и его поисковик сидели сейчас в детском магазинчике напротив и хихикали, выбирая памперсы для Белдо.

Перед тем как окончательно распрощаться с сумасшедшей парочкой, Рина отловила раскрасневшегося Макса за руку и, так и не сумев сомкнуть пальцы у него на запястье, отвела его в сторону:

– Попроси у Нины, если она чего узнает, сказать тебе! Видимо, Гай ищет двойники закладок… Понял?

– С-с-скажу! Все скажу! А ты и-и-иди! – пообещал Макс и слинял к Нине.

Чувствуя, что избрала для своего поручения сы-самого к-к-красноречивого о-о-оратора, Рина отправилась к Мамасе. Мамася, погрустневшая, но одновременно и просветлевшая, сидела рядом с Элей. Эля рисовала. Мамася помогала ей, причем как-то всем телом помогала. Даже и язык высунула, и головой короткие движения делала, хотя по бумаге карандашом водила все-таки Эля.

– Ты не брала мои шерстяные носки? С утра не могу найти! – спросила она у Рины вместо приветствия.

– Как? Я не видела тебя две недели, – сказала Рина.

– Ну да… – отозвалась Мамася. – Знаю. Я просто на всякий случай спросила. Надо же кого-то поругать. Ноги ужасно мерзнут.