Глоток зеленого шартреза

На скале, у самого края,
Где река Елизабет, протекая,
Скалит камни, как зубы, был замок.

На его зубцы и бойницы

Прилетали тощие птицы,
Глухо каркали, предвещая.

А внизу, у самого склона,

Залегала берлога дракона
Шестиногого, с рыжей шерстью.

Сам хозяин был черен, как в дегте,

У него были длинные когти,
Гибкий хвост под плащом он прятал.

Жил он скромно, хотя не медведем,

И известно было соседям,
Что он просто-напросто дьявол.

Но соседи его были тоже

Подозрительной масти и кожи –
Ворон, оборотень и гиена.

Собирались они и до света

Выли у реки Елизабета,
А потом в домино играли.

И так быстро летело время,

Что простое крапивное семя
Успевало взойти крапивой.

Это было еще до Адама,

В небесах жил не Бог, а Брама,
И на все он смотрел сквозь пальцы.

Жить да жить бы им без печали!

Но однажды в ночь переспали
Вместе оборотень и гиена.

И родился у них ребенок,

Не то птица, не то котенок,
Он радушно был взят в компанью.

Вот собрались они, как обычно,

И, повыв над рекой отлично,
Как всегда, за игру засели.

И играли, играли, играли,

Как играть приходилось едва ли
Им, – до одури, до одышки.

Только выиграл все ребенок:

И бездонный пивной бочонок,
И поля, и угодья, и замок.

Закричал, раздувшись, как груда:

«Уходите вы все отсюда,
Я ни с кем не стану делиться!

Только добрую старую маму

Посажу я в ту самую яму,
Где была берлога дракона».

Вечером по берегу Елизабета

Ехала черная карета,
А в карете сидел старый дьявол.

Позади тащились другие,

Озабоченные, больные,
Глухо кашляя, подвывая.

Кто храбрился, кто ныл, кто сердился…

А тогда уж Адам родился,
Бог, спаси Адама и Еву!

НЕАПОЛЬ

Как эмаль, сверкает море,
И багряные закаты
На готическом соборе,
Словно гарпии, крылаты;
Но какой античной грязью
Полон город, и не вдруг
К золотому безобразью
Нас приучит буйный юг.

Пахнет рыбой, и лимоном,

И духами парижанки,
Что под зонтиком зеленым
И несет креветок в банке;
А за кучею навоза
Два косматых старика
Режут хлеб… Сальватор Роза
Их провидел сквозь века.

Здесь не жарко, с моря веют

Белобрысые туманы,
Все хотят и все не смеют
Выйти в полночь на поляны,
Где седые, грозовые
Скалы высятся венцом,
Где засела малярия
С желтым бешеным лицом.

И, как птица с трубкой в клюве,

Поднимает острый гребень,
Сладко нежится Везувий,
Расплескавшись в сонном небе.
Бьются облачные кони,
Поднимаясь на зенит,
Но, как истый лаццарони,
Все дымит он и храпит.

СТАРАЯ ДЕВА