Глоток зеленого шартреза

Берег Верхней Гвинеи богат
Медом, золотом, костью слоновой,
За оградою каменных гряд
Все пришельцу нежданно и ново.

По болотам блуждают огни,

Черепаха грузнее утеса,
Клювоносы таятся в тени
Своего исполинского носа.

И когда в океан ввечеру

Погрузится небесное око,
Рыболовов из племени кру
Паруса забредают далеко.

И про каждого слава идет,

Что отважнее нет пред бедою,
Что одною рукой он спасет
И ограбит другою рукою.

В восемнадцатом веке сюда

Лишь за деревом черным, рабами
Из Америки плыли суда
Под распущенными парусами.

И сюда же на каменный скат

Пароходов тропа быстроходных
В девятнадцатом веке назад
Привезла не рабов, а свободных.

Видно, поняли нрав их земли

Вашингтонские старые девы,
Что такие плоды принесли
Благонравных брошюрок посевы.

Адвокаты, доценты наук,

Пролетарии, пасторы, воры –
Все, что нужно в республике, – вдруг
Буйно хлынули в тихие горы.

Расселились… Тропический лес,

Утонувший в таинственном мраке,
В сонм своих бесконечных чудес
Принял дамские шляпы и фраки.

«Господин президент, ваш слуга!» –

Вы с поклоном промолвите быстро,
Но взгляните: черней сапога
Господин президент и министры.

«Вы сегодня бледней, чем всегда!» –

Позабывшись, вы скажете даме,
И что дама ответит тогда,
Догадайтесь, пожалуйста, сами.

То повиснув на тонкой лозе,

То запрятавшись в листьях узорных,
В темной чаще живут шимпанзе
По соседству от города черных.

По утрам, услыхав с высоты

Протестантское пенье во храме,
Как в большой барабан, в животы
Ударяют они кулаками.

А когда загорятся огни,

Внемля фразам вечерних приветствий,
Тоже парами бродят они,
Вместо тросточек выломав ветви.

Европеец один уверял,

Президентом за что-то обижен,
Что большой шимпанзе потерял
Путь назад средь окраинных хижин.

Он не струсил и, пестрым платком

Скрыв стыдливо живот волосатый,
В президентский отправился дом,
Президент отлучился куда-то.

Там размахивал палкой своей,

Бил посуду, шатался, как пьяный,
И, не узнана целых пять дней,
Управляла страной обезьяна.

МАДАГАСКАР