Глоток зеленого шартреза

Над высокою горою
Поднимались башни замка,
Окруженного рекою,
Как причудливою рамкой.

Жили в нем согласной парой

Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий и старый
И напыщенный дворецкий.

В зале Гордых Восклицаний

Много копий и арканов,
Чтоб охотиться на ланей
И рыкающих кабанов.

Вид принявши молодецкий,

Принц несется на охоту,
Но за ним бежит дворецкий
И кричит, прогнав дремоту:

«За пределами Веледа

Есть заклятые дороги,
Там я видел людоеда
На огромном носороге.

Кровожадный, ликом темный,

Он бросает злые взоры,
Носорог его огромный
Потрясает ревом горы».

Принц не слушает и мчится,

Белый панцирь так и блещет,
Сокол, царственная птица,
На руке его трепещет.

Вдруг… жилище людоеда –

Скал угрюмые уступы
И, трофей его победы,
Полусъеденные трупы.

И, как сны необычайны,

Пестрокожие удавы…
Но дворецкий знает тайны,
Жжет магические травы.

Не успел алтарь остынуть,

Людоед уже встревожен,
Не пытается он вынуть
Меч испытанный из ножен.

На душе тяжелый ужас,

Непонятная тревога,
И трубит он в рог, натужась,
Вызывает носорога.

Но он скоро рог оставит:

Друг его в лесистом мраке,
Где его упорно травят
Быстроногие собаки.

Юный принц вошел нечаян

В этот дом глухих рыданий,
И испуганный хозяин
Очутился на аркане.

Людоеда посадили

Одного с его тоскою
В башню мрака, башню пыли,
За высокою стеною.

Говорят, он стал добрее,

Проходящим строит глазки
И о том, как пляшут феи,
Сочиняет детям сказки.

АХИЛЛ И ОДИССЕЙ

Одиссей

Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,
Вместо доспехов меха леопарда
С негой обвили могучие мускулы,
Чувствую запах не крови, а нарда.

Сладкими винами кубок твой полнится,

Тщетно вождя ожидают в отряде,
И завивает, как деве, невольница
Черных кудрей твоих длинные пряди.

Ты отдыхаешь под светлыми кущами,

Сердце безгневно и взор твой лилеен
В час, когда дебри покрыты бегущими,
Поле – телами убитых ахеян.

Каждое утро – страдания новые…

Вот, я раскрыл пред тобою одежды.
Видишь, как кровь убегает багровая, –
Это не кровь, это наши надежды.

Ахилл

Брось, Одиссей, эти стоны притворные,
Красная кровь вас с землей не разлучит,
А у меня она страшная, черная,
В сердце скопилась, и давит, и мучит.

* * *

Нас было пять… Мы были капитаны,
Водители безумных кораблей,
И мы переплывали океаны,
Позор для Бога, ужас для людей.

Далекие загадочные страны

Нас не пленяли чарою своей,
Нам нравились зияющие раны,
И зарева, и жалкий треск снастей.

Наш взор являл туманное ненастье,

Что можно видеть, но понять нельзя,
И после смерти наши привиденья

Поднялись, как подводные каменья,

Как прежде, черной гибелью грозя
Искателям неведомого счастья.

* * *