Глубина

– Да, Викт, – спохватилась она. – Тут тебе твои товарищи передали привет, и какой-то Аллу Даб – это твой знакомый? – просил отдать тебе вот, – С этими словами девушка протянула чёрный, плотный Афанасьеву мешок.

Виктор осторожно подхватил его снизу и, игнорируя встревоженные вопросы Гриен: «Что случилось?! Ты куда?!!», помчался в кессонный отсек. Аллу Даб, в общем мужик по-своему честный, но и ему может прийти фантазия избавиться от свидетеля…

Лишь отплыв на достаточное расстояние от субмарины, он раскрыл мешок. Осмотрел отрезанную голову Лейды Арридо, снова взвесил ею на руке. Нет, ею не заминировали, но…

Виктор выпустил страшный подарок и, когда тот опустился почти на дно, вытащил дредн. Лёгкое дрожание воды, и голова исчезла. «Вот и все, – подумал Афанасьев отрешённо. – Опустела арена…»

Когда он вернулся, его встретили две возбуждённые девушки. Бледная Гриен потребовала, чтобы пограничник объяснил ей, что это сейчас было?! И немедленно! Разрумянившаяся Лиола тоже жаждала рассказа: что же значил этот подарок, и чего так испугался Викт?

– Нет, ты мне все расскажешь! – кипятилась Гриен. – Срывается как тагами укушенный, мчится куда-то, а потом возвращается и молчит! Нет, миленький, так не пойдёт! И объясни мне, что значит: «Вопрос решён»? Какой-такой вопрос ты решал и с кем?!!

– А кто тебе сказал про решённый вопрос? – тут же переспросил Виктор.

– Ну, этот… приятель твоего Даба. Он велел отдать тебе мешок, сказал, что это – подарок, и что вопрос решён. Вот я и хочу знать…

– Викт, ты должен нам всё рассказать, – горячилась Лиола. – Мы имеем право знать. Все имеют право знать! Нельзя скрывать информацию, разве ты не понимаешь?

Поток женского красноречия неожиданно прервал Шапа. Бывший палач поднял голову и вдруг бухнул:

– Заткнитесь обе! Викт, садись и давай выпьем!

Виктор удивлённо посмотрел на него. Похоже, что Шапа окончательно пришёл в себя после гипнообработки и теперь проявлялся с другой, незнакомой стороны: умный и сильный парень, точно понимающий, что нужно товарищу. Он сел рядом с бывшим студентом-историком, плеснул в стаканы крепкий, похожий на водку напиток:

– Будем!

– Будем! – повторил Шапа.

Стаканы столкнулись со слабым звоном, алкоголь обжёг пищевод. Виктор ухватил со стола кусок копчёной рыбы, шмякнул его на хлеб, закусил и налил по второй.

Девушки присмирели. Если мужики пьют в таком настроении, то женщинам лучше не лезть под руку. Нет, если девица собирается завтра стребовать с любимого новую кофточку, туфли или платье – тогда наоборот! Лезьте и приставайте как можно активнее. Завтра у вас будет роскошная возможность выменять свежий синяк на давно облюбованный наряд…

Мужчины выпили ещё несколько раз, и пограничник остановился. Напиться можно и даже иногда полезно, но только не тогда, когда впереди тебя ожидает серьёзная операция. Поэтому он отставил в сторону бутылку, повернулся к Лиоле и спросил:

– Когда подмогу вызывать собираешься?

– А я уже вызвала, – ответила та. – Мой родственник ответил и уже на орбите.

Лиола смотрела на Виктора такими ясными, такими чистыми глазами, что тот удержал рвущееся наружу ругательство, ограничившись произнесённой про себя фразой. Правда, литературными в ней оказались только предлог и два союза.

– И где он сейчас? – спросил Афанасьев, предварительно сделав три глубоких вдоха. – В смысле: где точка встречи?

– Как это где? – удивилась Лиола. – Вот мы всплывём, он и появится. Вместе со своей группой.

– Ага, – только и смог сказать Виктор. Мысленно же он произнёс ещё одну фразу, в которой назвать приличным можно было лишь одно междометие. Да и то – относительно… – Значит, пора всплывать: нам ещё надо отработать план совместных действий. Да и хоть чуть-чуть притереться.

«Тейм-Авис» выскочил на поверхность, точно резвящийся дельфин. Взлетел до половины корпуса, тяжело плюхнулся обратно, подняв тучи брызг, и закачался на низкой штилевой волне.

Откинулся люк, и Виктор вместе с Лиолой выбрались на небольшую палубу позади надстройки. На Гриен, которая хотела выйти следом, Афанасьев зашипел рассерженным питоном, и девушка поспешно ретировалась обратно в чрево подлодки.

– В случае чего, – предварительно приказал ей Виктор, – задраивай люки, ныряйте и чешите отсюда на полной скорости.

Гриен запротестовала, но пограничник не собирался вступать с ней в долгие дискуссии, а просто продублировал свой приказ Шапе. В ответ тот лишь кивнул и ушёл в ходовую рубку. И теперь Виктор стоял, подставив лицо солнечному свету и солёному ветру, ожидая появления загадочного кузена.

Внезапно ему показалось, что солнце стало светить ярче. Пограничник повернул голову: это оказалось не солнце. В полной тишине к поверхности моря опускалось какое-то золотистое сияние. Вот оно почти коснулось волн и заскользило к ним, разгораясь всё ярче и ярче.

На глазах невольно навернулись слезы, и Афанасьев отвернулся. Не хватало ещё сетчатку перед операцией повредить…

– Ну, здравствуй, егоза! – раздался сочный мужской баритон, и Виктор наконец обернулся.