Глубина в небе

Чжау уставился на экраны. Панель состояния систем показывала полную ерунду. Он посмотрел вперед и вдоль траектории «Руки». Они миновали линию восхода. До самого горизонта протянулся озаренный тусклым светом, скованный льдом океан. Но не это важно. Линия горизонта немного изменилась. Это не классический маневр схода с орбиты, но близкий. Чжау облизал губы.

— Сэр, мы через сто-двести секунд бултыхнемся в океан.

На миг лицо Брюгеля перекосилось от ужаса.

— Вы немедленно вернете нас на орбиту.

— Так точно, сэр.

А что еще он мог ответить?

Брюгель и его головорезы летели через рубку в сторону кормы. Тут их застиг голос Фуонга:

— Сэр, у меня голосовой вызов из первой точки Лагранжа.

— Давай включай.

Раздался женский голос. Триксия Бонсол:

— Люди на борту «Невидимой руки», приветствую вас. Говорит лейтенант Виктория Лайтхилл, Аккорд-разведка. Вашим звездолетом управляю я. Вскоре вы окажетесь на поверхности. Пройдет некоторое время, прежде чем на место происшествия подоспеют наши солдаты. Не оказывайте им сопротивления. Повторяю: не оказывайте сопротивления нашим войскам.

У всех в рубке челюсти отвисли от изумления, но Бонсол замолчала. Брюгель пришел в себя первым и выговорил не своим голосом:

— Фуонг, отключи связь с первой точкой Лагранжа. Выруби все протоколы.

— Сэр, н-не могу. Как только связь поднята, переподключение…

— Еще как можешь! Физически отключи. Дубиной аппаратуру расфигачь, если надо, но отключись от сети!

— Сэр, думаю, даже без локальных неотвязников… у первой точки обходные пути.

— Я об этом позабочусь. Мы спускаемся.

Телохранитель у люка поднял взгляд на Брюгеля:

— Люк не откроется, сэр.

— Фуонг!

Никто не ответил.

Брюгель прыгнул к стене у люка и начал колотить по кремальере. С тем же успехом он мог бы стучать по скале. Вахтмастер обернулся, и Чжау увидел, что румянец сошел с лица Брюгеля; тот побелел как мел, глаза его дико блуждали. В руке он сжимал дротикомет и зыркал по рубке, словно ища, кого пристрелить. Взгляд замер на Чжау. Ствол дротикомета пошел вверх.

— Сэр, мне кажется, я достучался до одного из своих пилотов.

Абсолютная ложь, но без наглазников Брюгель об этом не узнает.

— Э? — Ствол сдвинулся на долю дюйма. — А, хорошо. Давай, Синь, работай. Твоя голова тут тоже на кону.

Чжау кивнул и отвернулся, сделав вид, что яростно отстукивает команды на мертвой консоли.

За его спиной шел отчаянный поиск способа открыть люк вручную: лихорадочный, бестолковый, пересыпанный бранью… и наконец прозвучала очередь. По рубке разлетелись дротики.

— Черт побери, — пробормотал Брюгель, — этим его не взять.

Судя по звукам, он открывал какой-то шкафчик, но Чжау не поворачивался, делая вид, что поглощен работой.

— Вот. Попробуй эту штуку.

Пауза, потом череда таких громких взрывов, что уши заложило. Боже! Брюгель на мостике звездолета взрывчатку держал?

Сквозь звон в ушах донесся торжествующий рев Брюгеля:

— Вперед, вперед, вперед!

Чжау чуть повернул голову и искоса оглядел рубку позади. Люк остался заперт, но рядом с ним в стене возникла дыра рваных очертаний. От нее в стороны расплывались куски металла и прочий неопознаваемый мусор.

Чжау Синь остался на мостике «Невидимой руки» в полном одиночестве. Он глубоко вдохнул и попытался вникнуть в показания дисплеев. Ритсер Брюгель в одном был совершенно прав: Чжау рисковал головой.

Уровень мощности двигателей не падал. Чжау глянул на закруглившийся горизонт. Сомнений нет: «Рука» сбрасывала высоту, как и показывал альтиметр, — восемьдесят тысяч метров над уровнем моря. Чжау слышал рев вспомогательных сопел. «Я что, куда-то пробился?» Если получится сориентировать как следует и затем поджечь основное сопло… Нет, они разворачивались не в том направлении! Огромный корабль заносило кормой вперед. Слева и справа в окнах кормового обзора виднелись участки корпуса — угловатые, паутинчато-тонкие конструкции, рассчитанные на потоки межзвездной плазмы, никак не на планетную атмосферу. Их края сияли, распространяя мягкое желтое и красное свечение, подобное каскадам брызг от прибоя. Самые острые края раскалились добела и испарились, но вспомогательные двигатели еще работали, о чем свидетельствовали короткие слитные вспышки. Включались и выключались, включались и выключались. Что бы ни управляло пилотами Чжау, оно отчаянно пыталось сохранить ориентацию «Руки». Без столь точного контроля напор атмосферы на корпус корабля давно бы унес их в неуправляемый штопор, а миллионотонная аппаратура разлетелась бы на куски под натиском сил, на которые не была рассчитана.

Сияние расходилось по корме светящимися листками, тускнея только там, где ударная волна разогревала корпус не до точки испарения металла. Чжау перелетел обратно в свое кресло: ускорение медленно и неумолимо нарастало. Четыреста милли-g, восемьсот. Но главный двигатель безмолвствовал: это атмосфера планеты разбиралась с кораблем по-свойски.