Глубина в небе

– Достаточно близко. И кое-что я умею делать без зипхедов. Дзау опять сел возле мачты и чуть дернул парус. Лодка пошла вокруг пирса, ровно держась на воде. Может быть, прилипание не давало ей оторваться. Зато кильватерный след поднялся в воздух на полметра, извиваясь и сплетаясь в косы, как делает свободная вода под действием поверхностного натяжения. Толпа зааплодировала – даже Рита, и Дзау развернул лодку, пытаясь поставить ее снова к причалу.

Фам подтянулся на уровень входа туннеля. Локализаторы уже занялись люком. Слава создателю, все в этом парке было совместимо с ними. Дверь бесшумно открылась. И когда он вплыл внутрь, закрыть ее за собой было нетрудно.

У него было, быть может, две сотни секунд. Фам быстро стал проталкиваться по туннелю. Здесь иллюзий не было. Стены были необработанными, кристаллическими, истинное вещество Алмаза-1. Фам прибавил скорость. Разворачивающиеся перед ним карты показывали то, что он уже раньше видел. Томас Hay хотел, чтобы Озерный Парк стал его главной резиденцией: после этого праздника доступ посторонним будет строго ограничен. Последние тепловые копатели Hay использовал на прокладку этих туннелей. Они давали ему прямой доступ ко всем главным ресурсам Хаммерфеста.

Крошечные шпионы Фама показали ему, что он в тридцати метрах от нового входа в клинику Фокуса. Hay и Рейнольт на пикнике. Все техники МДИ либо на пикнике, либо вне Вахты. Ему в клинике хватит времени на небольшой саботаж. Фам наклонил голову к ногам и затормозил руками о стены.

Саботаж? Будь ты честным. Убийство. Нет, устранение. Или смерть противника в бою. Фаму случалось убивать в бою не меньше всякого другого, и не всегда из корабля в корабль. И это то же самое. Что из того, что Рейнольт теперь Фокусированный автомат, рабыня Hay? Было время, когда ее зло само себя осознавало. Фам достаточно знал о клике Ксеваль, чтобы понимать: ее ужасы не были придуманы теми, кто ее уничтожил. Было время, когда Анне Рейнольт была вроде Ритцера Брюгеля, хотя, конечно, куда более умелой. По внешности эти двое могли бы быть близнецами: бледнокожие, рыжеволосые, с холодными глазами убийц. Фам попытался поймать образ, усилить его в уме. Когда-нибудь он опрокинет режим Hay – Брюгеля. Когда-нибудь он ворвется на «Невидимую Руку» и положит конец ужасам Брюгеля. И то, что я должен сделать с Рейнольт, – то же самое.

Тут Фам заметил, что плавает перед входом в клинику, и пальцы его наставились на команду открытия двери. Сколько же времени я потерял? Отсчет времени, который он держал на периферии зрения, ответил, что всего две секунды..

Он сердито постучал пальцами. Дверь скользнула в сторону, и он вплыл в тишину комнаты. Клиника была ярко освещена, но поле зрения за глазами вдруг потемнело и опустело. Он двигался осторожно, как человек, внезапно пораженный слепотой.

Локализаторы из туннеля и те, что он стряхнул с одежды, рассыпались вокруг, постепенно возвращая способность видеть. Он быстро переместился к столу управления МДИ, стараясь не обращать внимания на отсутствие зрения по углам и слепые пятна. Клиника была единственным местом, где локализаторы долго не жили. Импульсы больших магнитов пережигали их электронику. Траг стал их выгребать пылесосом после того, как ускоренная магнитом пылинка порезала ему ухо.

Но Фам Нювен не собирался давать магнитные импульсы, и его шпиончики проживут достаточно, чтобы он успел поставить ловушку. Он пересек комнату от стены к стене, быстро отмечая стоящие в ней аппараты. Как всегда, клиника была упорядоченным лабиринтом бледных ящичков. Здесь беспроволочная связь не применялась. Автоматику соединяли с магнитами оптические кабели и короткие лазерные связи. Сверхпроводящие силовые кабели уходили туда, где он пока еще не видел. Ага. Локализаторы подплыли к шкафу контроллера. Он был поставлен точно так, как его оставил Траг в последний раз. Сейчас Фам на каждой Вахте много килосекунд проводил в клинике с Трагом. Фам Тринли никогда не выражал особого любопытства насчет того, как работает аппаратура Фокуса, но Траг любил хвастаться, и Фам узнавал все больше и больше.