Глубина в небе (авторский сборник)

Когда они дошли до цели, у них оставалось только несколько кварт экзотерма. До Тьмы на этих холмах был лес деревьев траум, – часть поместья какого-то тиферского нобля, заказник дичи. У них за спиной была трещина в скалах, вход в естественную глубину. В любой дикой местности, где есть крупная дичь, должны быть глубины для животных. В заселенных землях их обычно занимают и расширяют под убежища для людей – или они остаются заброшенными. Шерканер понятия не имел, как разведка Аккорда узнала об этой глубине – разве что кто-то из тиферов в имении – агент Аккорда. Но это не была подготовленная нора безопасности: у нее был вид дикий и вполне настоящий, как у чего-нибудь в Дальнем Брунларго.

В группе единственным настоящим охотником была Нижнимор. Они с Аннерби прорезали путь в паутинных заграждениях и спустились до самого низа. Шерканер висел сверху, спуская им вниз свет и тепло.

– Вижу пять бассейнов… два взрослых таранта. Дай чуть больше света.

Шерканер спустился ниже, почти весь свой вес перенеся на паутину. Свет в его нижних руках доходил до дна пещеры. Теперь он тоже видел два из пяти бассейнов. Они были почти свободны от снега. Лед типичный для гибернационного бассейна – абсолютно без пузырьков. Подо льдом очертания животного, замерзшие глаза поблескивают на свету. Ну и громадина! Но все равно, это должен быть самец: покрыт дюжинами рубцов от детей.

– Остальные бассейны – склады еды. Свежая добыча, как и следовало ожидать.

В первый год Нового Солнца такая пара тарантов остается в своей глубине, высасывая соки из своих запасов, а дети вырастают до величины, когда можно будет учить их охотиться – после того, как улягутся пожары и бури. Таранты – чистые хищники, и хотя они и вполовину не такие умные, как тракты, выглядят очень похоже на настоящих кобберов. Убить их и присвоить их еду – необходимость, но это казалось не охотой, а бойней.

Работа заняла еще час и потребовала почти всего оставшегося экзотерма. Потом все последний раз вылезли на поверхность – восстановить, насколько возможно, паутинные барьеры. У Андерхилла онемели несколько плечевых суставов, и кончиков левых рук не ощущалось. Скафандрам пришлось за последние несколько часов пережить многое, они были в проколах и заплатах. У Эмбер сгорело несколько запястных сочленений скафандра от слишком тесного контакта с экзотермами и замерзшим воздухом. Пришлось дать этим конечностям замерзнуть. Несколько рук ей, вероятно, придется потерять. И все же они трое еще секунду постояли вместе.

Наконец Эмбер сказала:

– И это вот считается триумфом?

– Да, – ответил Аннерби твердым голосом. – И ты чертовски хорошо знаешь, что Джил был бы согласен.

Они сомкнули конечности в унылом пожатии – почти точная копия статуи «Создание Аккорда». Даже Отсутствующий Товарищ был.

Эмбердон Нижнимор отступила в расщелину скал. Зеленый светящийся туман вышел из паутины, когда она там прошла. Внизу она вольет экзотерм в бассейны. Вода превратится в холодную грязь, но в нее можно будет зарыться. Если открыть скафандры пошире, можно надеяться на равномерное замерзание. А если нет – против этой последней большой опасности у них средств нет.

– Посмотри последний раз, Шерканер. Дело рук твоих.

Из голоса Аннерби исчезла уверенность. Эмбер Нижнимор была солдатом; и с ней сержант Аннерби выполнял свой долг. Теперь он, казалось, отключился от боевого режима, и так устал, что с трудом держал брюхо над снегом.

Андерхилл выглянул. Они стояли в паре сотен футов над уровнем склада тиферов. Полярное сияние погасло – движущиеся световые точки, вспышки в небе – ничего этого давно уже не было. В исчезающем свете склад казался пятном черноты среди залитой серым равнины. Но чернота эта не была тенью. Это был порошковый краситель, который взрывом разметало по всей конструкции.

– Такая мелочь, – сказал Аннерби. – Несколько сотен фунтов черной краски. Ты в самом деле думаешь, что это сработает?

– А как же. Первые часы Нового Солнца – это адское пламя. Черный порошок нагреет всю технику куда выше любого конструкторского допуска. Ты же знаешь, что случится при таких вспышках.

На самом деле сержант Аннерби сам руководил этими испытаниями. Сотни раз свет солнца средней яркости падал на окрашенный черным металл – и за минуты металл расплавлялся, оси приваривались к втулкам, поршни к цилиндрам, колеса к рельсам. Войска противника будут вынуждены отступить под землю, а самый важный для них склад погибнет полностью.

– Это последний раз, когда может сработать твой фокус, Шерканер. Несколько барьеров, несколько минных полей остановили бы нас намертво.

– Конечно. Но изменится и другое. Это последняя Тьмы, когда наш род впадает в спячку. В следующий раз это будет уже не четыре коббера в скафандрах. Вся цивилизация останется бодрствовать. Мы колонизируем Тьму, Хранкнер.

Аннерби рассмеялся, явно не поверив, и махнул Андерхиллу в сторону расщелины и лежащей за ней глубины. Как бы он ни устал, сержант спустится последний, установщик окончательного барьера.