Глубина

— Ты хоть слышишь себя? — обратился я к брату в очередной попытке спустить его с небес на землю. — Зелье меняет нас, и не в лучшую сторону. Отпусти Амаранту и дай ей сделать что-то действительно правильное, — попросил я как можно мягче.

Озираясь вокруг в поисках подходящего аргумента, Дима наткнулся взглядом на висевший у Эмми на груди флакон, который был еще наполовину полон. Мы сварили очередную порцию зелья прямо накануне крестового похода против вампиров.

— Давай хотя бы используем то, что у нас уже и так есть, — взмолился брат.

Диму покинула вся агрессия, он выглядел почти жалко, и мое сердце сжалось от сострадания, а воля дрогнула. Я готов был пойти на уступки, тем более что и сам не горел желанием расставаться с зельем. Это не укрылось от Амаранты, и она, испугавшись, что я могу передумать, торопилась вылить зелье. Дима тоже заметил перемены в моем настроении, и это его расслабило. Он уже не так крепко держал Эмми, и она смогла одним ловким движением вырваться из стальной хватки и проскользнуть в ванную.

Остальное произошло в считанные секунды. Амаранта почти мгновенно очутилась возле унитаза, Дима сразу метнулся следом, но он явно уступал ей в скорости. Открыв флакон, Эмми недрогнувшей рукой вылила содержимое. К тому моменту, когда Димка оказался рядом, она уже спокойно нажимала на кнопку слива. Несколько граммов чистой, безграничной силы унеслись в дурнопахнущие дали канализации, чтобы без следа раство-риться в сточных водах.

— Нет! — огласил номер громкий, преисполненный страданием крик Димы.

Брат упал на колени перед унитазом и схватился за него руками, как будто еще можно было что-то вернуть назад.

— Не трогай его лишний раз. Еще заразу какую подхватишь, — усмехнулся я. Вся эта сцена с надрывными криками и вздыманием рук к небу казалась жутко театральной. Настроение резко улучшилось, так как я всерьез полагал, что если нет зелья, то нет и проблем. Но, как выяснилось, они только начинались.

Дима встал с колен и обернулся к нам. Его лицо почернело от злости. Брат так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Похоже, он еле сдерживался, чтобы не броситься на нас.

Ты полный кретин! — Хотя зелье вылила Амаранта, брат по какой-то ему одному известной причине избрал меня главным объектом для ненависти.

Будь добр, выбирай слова, — предостерег я, — а лучше иди к себе в номер, потому что я не желаю разговаривать с тобою в таком тоне. Выспишься, действие зелья пройдет, тогда и обсудим твои проблемы.

Не смей меня прогонять, — угрожающе подняв вверх кулак, произнес Дима.

Ты хочешь меня ударить? — поинтересовался я с легким оттенком любопытства. Интересно, насколько далеко он собирается зайти в своем стремлении получить зелье?

Ты только что позволил вылить одно из самых величайших даров этого мира в унитаз и еще спрашиваешь? — со слезами на глазах проговорил Димка.

Да зачем оно тебе? Разве нам было плохо без зелья?

Может, вам и не было, — указывая на нас с Эмми, ответил брат. — Она и так вампир и обладает огромной силой. При этом она готова выполнить любое твое желание. Тебе несказанно повезло. А что остается мне? Прозябать в вашей тени?

До этого момента я не подозревал, что собственный брат мне завидует. Если бы кто-то сказал мне об этом, я бы очень удивился, потому что полагал: в моем нынешнем положении нет ничего хорошего. Моя девушка — вампир, и я никогда не считал это привилегией или подарком судьбы, наоборот, был бы только счастлив, если бы Эмми снова стала человеком. Думаю, и она тоже не отказалась бы от такого шанса.

— Я вечно должен исполнять вторые роли, — между тем жаловался Димка. — Вы никуда меня не берете. Вечно беспокоитесь, что со мной может что-то случиться. А мне уже не пять лет. Я хочу жить на полную.

— Живи, — обескуражено развел я руками.

— Так не мешай мне! — Выкрикнув это, Дима направился к двери, которая только чудом удержалась на петлях после его хлопка.

Я перевел взгляд на Эмми, надеясь, что у нее есть объяснение случившемуся. Мне были непонятны мотивы брата, и я списал их на возбуждение от зелья.

— Надо его вернуть, — тихо проговорила Амаранта.

Завтра сам придет, — уклонился я от обязанностей старшего брата. Не хотелось снова начинать этот бессмысленный разговор, а насколько я знал Диму, этого было не избежать. Лучше ему побыть наедине со своими мыслями.

Скоро закончится действие зелья, — напомнила Эмми.

— Прекрасно, — кивнул я, — только этого я и жду.

Ты не понял, — принялась она за разъяснения, — вы слишком долго принимали его, так что ломка неизбежна.

Ломка? — Я удивился, услышав от Эмми термин из лексикона наркоманов.

— Более подходящего слова найти невозможно.

Я понимал, что в такой тяжелый момент Дима не должен оставаться один, но во мне заговорила обида. Вспомнилось, что этой ночью брат поднял на меня руку и собирался сделать это повторно. Пусть помучается, кровожадно подумал я. Еще сам приползет как миленький, когда станет совсем плохо. Вот так мелочная часть моей души одержала верх над состраданием и любовью к младшему брату. Видимо, за это я и был впоследствии наказан.