Глубинная Россия: 2000 - 2002

В рамках очерка программы развития, рассчитанной до 2000 г., были тщательно рассмотрены пять вариантов решения проблемы создания новых рабочих мест без ущерба для экологии места, и, честно говоря, перечитывая сейчас эту программу, трудно самому поверить, что весь этот труд был рожден из взаимодействия с элитой поселка за неполные три месяца. Главным, пожалуй, стало то, что было достигнуто понимание необходимости обособления одной или двух-трех ассоциаций развития на территории от поселковой власти, только в этом случае способной удержать контроль над процессом в целом. Думаю, немаловажным было и то, что нам в целом удавалось сохранить элемент сомнения и критики, выявляя заранее все мыслимые трудности при попытках реализации программ, фиксируя непременность конфликта интересов, вроде конфликта между устремлением старшего поколения развивать посёлок как своего рода рассредоточенный отель и смутными желаниями молодёжи, никак в эту модель не вписывавшимися. Так или иначе, но при всех вариантах фиксировалась одобренная поселковым советом линия на сохранение за ним свободы маневра и тем самым переход от идеологии прямого управления к идеологии договорных отношений как с поселковыми ассоциациями развития, так и с внешними инвесторами.

Отдельную подпрограмму, разработанную при активном подключении коллектива поселковой школы составила цепочка действий, направленных на социопсихологическую «конверсию» сознания жителей поселка для преобразования его из индустриальной слободки в цивилизованный урбанизированный природный организм.

Уже тогда мы фиксировали начало самопроизвольной перестройки образа жизни поселка в связи с отказом от его закрытого режима и началом перехода от призаводского состояния к преимущественно курортному, от пассивной включённости в бюджет военного ведомства к активной самоорганизации индивидуального поиска выхода. При очень скромных размерах поселка он всё же оказался достаточно велик и вместе с тем слабо структурирован, для того чтобы возлагать чрезмерные надежды на эффективность прямой демократии. В то же время силы и авторитет существовавшего поселкового совета были явно недостаточны для активизации населения в конструктивном направлении, и рассмотрение любого вопроса могло быть сорвано за счет неумения людей различать уровень управления и сферу компетентности, отличать вопросы, решение которых может эффективно осуществляться демократическим большинством, от вопросов, решение которых невозможно без глубокого профессионализма. Первичное обсуждение программы развития поселка на сессии совета и ознакомление с ее содержанием всех или почти всех жителей через сеть кабельного телевидения состоялось. Теперь было ясно, что перевести пассивную реакцию в конструктивную работу возможно лишь в том случае, если при доработке программы произойдет формирование осознающих свои интересы групп, потенциально новых юридических лиц. На эту роль могли претендовать владельцы гаражного и садового «самостроя», обитатели послевоенных аварийных домов, жители относительно новых многоэтажных домов, первые предприниматели в сфере услуг, включая постоянных продавцов на рынке, остаточные коллективы заводов…

Решение только этой предварительной задачи в реальных условиях было почти неосуществимо без участия третейской стороны в виде группы независимых консультантов, работа которых могла существенно уменьшить стресс и психологические потери от эмоциональной окраски недостаточно продуманных суждений и предложений. На плечи группы консультантов ложилась бы при этом задача помощи в разработке пакета маркетинговых предложений для потенциальных инвесторов, вовлечение местных экспертов из всех групп интереса в процесс развертывания программы.

Мы слишком вырвались вперед, и бурные крымские события 90-х годов оставили от проделанной работы немного следов, самым значительным из которых стало немалое влияние, оказанное (через наших украинских коллег) на разработку законодательства о местном самоуправлении в Украине, существенно опередившего российское на ряд лет. В любом случае эта работа оставила заметный след в нашем мышлении, намного облегчив дальнейшие взаимодействия уже не только с городами, но и с сельскими территориями.

Обстоятельства сложились так, что сразу после бывшего закрытого поселка мы начали работу в подлинном ЗАТО — закрытом территориальном образовании, которое лишь после 1991 г. получило официальное имя — Новоуральск.