Глубинное течение

— Интересно, кто это может быть? — вслух произнесла она и следом подумала: «Доктор, наверное. Может быть, Илейн умерла?»

Девушка ощутила холод собственных ладоней и бешеное биение пульса в висках.

Автомобиль затормозил и неподвижно замер. Фенела сомневалась, хватит ли у нее сил выбраться из машины, но тут в дверях показался мужчина и вышел на крыльцо.

Она с минуту вглядывалась в него почти невидящими глазами, а потом различила наконец морскую форму и еле слышно вскрикнула от радости и неожиданного облегчения:

— Реймонд! — и, выскочив из автомобиля, бросилась навстречу брату.

Фенела подробно рассказала Реймонду о своем решении, и тот страшно рассердился на нее за глупый, поспешный поступок.

Раскурив сигарету, брат присел на скамью под окошком.

— Фенела, я не грубый, не бесчувственный… — произнес он после минутного молчания, — я искренне желаю тебе добра, если хочешь знать! Я, черт возьми, о тебе же беспокоюсь!

— Я сама начинаю слегка о себе беспокоиться, — отвечала Фенела с дрожащей улыбкой.

— Что бы там ни было, ясно одно: с Фор-Гейбл покончено.

— Думаешь, Саймон согласится?

— Придется согласиться, ничего не поделаешь. Пойду лучше к нему прямо сейчас, посмотрим, что он на это скажет. Знаешь, у меня увольнительная всего на сорок восемь часов, так что если я хочу успеть поболтать со всеми, то мне придется не терять ни минуты.

Фенела взглянула на брата и под напускной беспечностью ясно различила, насколько его волнует и крайне беспокоит все, что касается ее благополучия. Она резко вскочила и поцеловала Реймонда.

— Как это ни смешно, — сказала она, — но теперь, когда ты здесь, с нами, все случившееся уже не кажется мне таким важным и серьезным. Думаю, ты прав, мы тут просто задавлены разными предрассудками и комплексами.

— Ну, конечно! — отвечал Реймонд. — Беда только в том, что мне следовало бы еще несколько лет назад категорически запретить отцу таскать сюда всех этих бабенок… Трусил, наверное, если честно. Сама знаешь, с отцом не очень-то разговоришься.

— Ох, уж мне ли не знать! — всплеснула руками Фенела.

Оба рассмеялись, одновременно вспомнив бесчисленные эпизоды из их детства, когда они пытались чего-либо добиться от Саймона и неизменно терпели сокрушительное поражение.

— Ладно, пора, — вздохнул Реймонд, поднимаясь на ноги. — Лучше будет, если ты пойдешь со мной, поможешь объясниться, а то я еще сгоряча наговорю чего-нибудь лишнего.

— Мне лучше с ним не ссориться, — осторожно заметила Фенела. — Боюсь, когда он узнает правду, то ужасно расстроится в глубине души…

— Вот тогда как раз и наступит подходящий момент обсудить планы на будущее! Кстати, не хотелось бы упоминать об этом, но все-таки: где я сегодня смогу переночевать?

— Знаешь, я и сама понятия не имею, где мне сегодня ночевать придется, — отвечала Фенела.

И опять они неожиданно расхохотались, только в смехе Фенелы звучали слезы.

Господи, как хорошо, что Реймонд снова дома! Только теперь девушка поняла, как скучала по нему все это время — три военных года. Брату лишь дважды удалось побывать дома — в 1939-ом и весной 1940 года, как раз перед тем, как его послали на Средиземное море.

И вот он опять здесь, вернулся, и Фенела чувствовала, что бремя, угнетавшее ее так долго, можно наконец переложить на плечи Реймонда.

Даже мучительная спешка и унизительная таинственность ее брака представлялись чем-то смешным и незначительным при мысли, что Реймонд опять с нею!

В мастерской они застали Саймона в компании с сэром Николасом.

Отец отложил кисти в сторону, но халата, заляпанного красками, не снял: казалось, палитра оставлена всего лишь на секунду ради глотка виски с содовой.

Фенела подумала, что Саймон выглядит как-то болезненно, и впервые ее поразила мысль, что отец стареет. Он не вынес напряжения последних дней, хотя раньше любил беды, трудности и душевные бури были ему нипочем. Впрочем, трудно было жалеть Саймона.

При появлении в дверях мастерской Фенелы и Реймонда художник поднял свой бокал.

— За невесту!

Фенела почувствовала, как краска заливает ее лицо, когда сэр Николас обернулся к ней.

— Не опрокинешь стаканчик, а, Реймонд, старина? — вопросил Саймон. — Надеюсь, ты наконец уделишь хоть малую толику своего драгоценного времени бедному старому папочке? Вот уже битых три часа ты слоняешься по дому, и за это время мне не перепало ничего кроме жалкого «как поживаешь?» Ну ни словечка от дорогого сыночка! Поговорил бы с папашей что ли?

— Именно это я и собираюсь сейчас сделать, — отвечал Реймонд.

Он многозначительно взглянул на сестру, и та, в свою очередь, сказала:

— Пойдем, Николас, оставим их вдвоем.

Фенела и Ник вышли в холл, Ник плотно прикрыл за собой дверь.

— Знаешь, твой отец воспринял новость с большим воодушевлением, — сообщил он. — По-моему он страшно доволен.

— Еще бы! — не без сарказма откликнулась Фенела. — Что может быть лучше — сбыть наконец-то дочку с рук!

Ник внимательно посмотрел на нее.

— Что тебя так расстроило? — спросил он очень спокойно.

— Ничего конкретно, — ответила Фенела. — Точнее — вообще ничего, это приезд Реймонда меня взволновал, вот и все.