Глубинный путь

Врач, сестра и я смотрели на профессора, ничего не понимая.

- Это его приметы, - объяснил он нам, но понял его только я. - О них мне сказали в Староднепровском детском доме. Это он... он, он! взволнованно повторял профессор.

- Вы знаете его? - спросила сестра.

- Это Тарас Чуть, - ответил профессор, не сводя глаз с больного.

- Так он не Адриан Маковский? - спросила доктор.

- Нет, Адриан Маковский сидит в вестибюле. А это Тарас Чуть... Но расскажите же нам о состоянии его здоровья и как он попал к вам.

- Присядьте, профессор.

Аркадий Михайлович сел у постели на предложенный ему стул.

- Очень прошу вас, товарищ Корсакова, объяснить нам, что с мальчиком.

- Состояние его тяжелое, но не безнадежное, - ответила та. - Правда, первые дни мы почти не верили, что он выживет. Его принесли к нам с проломленной головой и разбитой грудью. Кроме того, у него сломана рука. Его нашли возле высокого моста, по которому проходит железная дорога. По-видимому, он упал с этого моста и разбился. Мы три раза делали ему операцию. Только прошлой ночью он впервые пришел в сознание и проговорил несколько слов... Из всего, что он говорил, я разобрала только вашу фамилию, профессор. Он повторил ее несколько раз. Я и решила позвонить вам. Ведь мы ничего об этом мальчике не знаем. Мы думали, что его зовут Адрианом Маковским - при нем нашли паспорт на это имя, - но вчера, прочитав в газете объявление об утерянном паспорте на имя Адриана Маковского, мы вызвали владельца паспорта сюда.

- Видел, видел этого владельца, - кивнул профессор. Настоящий Маковский его совершенно не интересовал. - Вы мне скажите, - он показал на больного, - этот мальчик будет жить?

- Я почти уверена в этом.

- Очень вам благодарен! И имейте в виду: чужих паспортов он не крал, а своего не имел. Хотя он выглядит, как шестнадцатилетний, ему всего тринадцать лет.

Через минуту мы были в кабинете врача. Аркадий Михайлович составлял телеграмму в Староднепровск, а я звонил в редакцию, чтобы сообщить Черняку новость. Редакторский телефон был занят, и я набрал номер общего телефона. Трубку снял Догадов. Он сразу узнал мой голос.

- Послушай, друг, - закричал я, - позови редактора. Важная новость.

- А что именно?

- Скажи, что нашелся Тарас Чуть.

- Где?

- Зови скорее!

- Он жив?

- Жив, жив! Давай Антона Павловича.

Черняк прибежал немедленно и, судя по голосу, чуть не плясал у телефона.

- Сейчас я приеду к вам на машине, - взволнованно сказал он. - Как проехать?.. Ну, ждите. Позвони следователю, я за ним заеду.

Прокуратура откликнулась сразу.

- Хорошо, - сказал, выслушав меня, Томазян. - Вы еще кого-нибудь оповестили о Тарасе, кроме меня?

Я сказал.

- Не следовало бы... Больше никому не говорите и предупредите всех, чтобы об этом деле не разговаривали. Телеграмму в Староднепровск без меня не посылайте. Маковского задержите до моего приезда.

11. СПОР

Академик Саклатвала, встречая меня, любезно улыбался, и, казалось, в его глазах светилось даже сочувствие.

В самом деле, заведующий прессбюро - это человек, которому по должности положено заботиться о многочисленных статьях, посвященных строительству, о специальных страницах в газетах, о широкой популяризации всего, что касается проектируемого туннеля. Но у меня пока все обстояло наоборот. Два раза в месяц я писал коротенькие информационные заметки. Кроме этого, мои обязанности сводились к беседам с журналистами. Они интересовались будущим строительством, а мне приходилось убеждать их, что сейчас писать что-либо о туннеле нет никакого смысла.

- Не огорчайтесь, - несколько раз говорил мне Саклатвала. - Скоро обстоятельства изменятся. Будет и на вашей улице веселее.

Наконец академик вызвал меня и сказал, что в ближайшие дни начнет набирать штат для моего бюро.

Это было в начале зимы. У академика Саклатвалы снова собрались видные специалисты. Заседал комитет проектирования колоссального подземного строительства. Мое место было за небольшим столиком, рядом со стенографисткой. Лучшее место, чтобы наблюдать и слушать. Я видел известных ученых, инженеров, экономистов и среди них - трех моих друзей: профессора Довгалюка, Антона Павловича Черняка и майора Шелемеху. Летчик сидел на краю длинного стола между двумя военными - полковником и инженер-полковником. Этих военных я видел впервые.

Самыми молодыми среди присутствующих были инженеры Макаренко и Самборский. Я обратил внимание на то, что они, хотя и сидели рядом, почти не разговаривали и не смотрели друг на друга.

Академик Саклатвала открыл заседание.