Глубинный путь

- Успокойтесь, товарищи! Человек, которого вы до сих пор считали не то журналистом, не то палеонтологом, на самом деле имеет совсем иную профессию. Вам не следует также считать его своим спасителем - он только маскировался. Мы имеем неопровержимые доказательства того, что именно он вызвал взрыв в туннеле.

Нетрудно представить себе, какое впечатление все это произвело на нас.

- Позвольте! - закричал вдруг Догадов. - Какое вы имеете право арестовывать меня? У вас нет никаких оснований!

- Не нужно кричать, гражданин, - спокойно остановил его Томазян. Вот ордер на арест, а через два часа вам официально предъявят обвинение. Вот тогда-то вы и попробуйте высказать свои возражения против моих действий. Если, разумеется, у вас найдутся такие возражения!.. Возьмите арестованного, - приказал он своим помощникам.

Догадова вывели.

Поклонившись нам, Томазян тоже вышел.

Мы смотрели им вслед, ничего не понимая. Вот так палеонтолог!

К Лиде, очень взволнованной всем случившимся, приблизился Аркадий Михайлович.

- Этот субъект в свое время сбросил Тараса с поезда, - сказал он.

22. РАССКАЗ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Я совсем оторопел от такой неожиданности. "Это какая-то трагическая ошибка", - говорил я себе.

Первым моим движением было выступить в защиту Догадова, обстоятельно рассказать о его героизме в туннеле во время борьбы с наводнением. Разве Томазян не мог ошибиться?

Но меня обезоружило заявление Аркадия Михайловича. Вспомнив поведение профессора и Тараса в штольне, интерес профессора к Томазяну и вспомнив, наконец, как многозначительно переглядывались Аркадий Михайлович и Тарас перед арестом Догадова, я понял, что они сыграли в этом деле не последнюю роль. Я больше не сомневался, что письмо, полученное Томазяном перед моим отъездом из Иркутска, было от Довгалюка и рассказывало о Догадове. Может быть, именно это письмо явилось причиной того, что Томазян в последнюю минуту отказался лететь со мной.

Обвинять Догадова в таком преступлении? Это не укладывалось у меня в голове. Я перебрал в памяти все наши встречи, разговоры и не мог вспомнить ничего подозрительного. Единственное, что меня удивляло, это пылкость, с какой Догадов всегда защищал Макаренко. Но ведь и Шелемеха симпатизировал инженеру Макаренко, Саклатвала тоже поддерживал инспектора туннельных работ, Кротов выступал сторонником Макаренко... И этот же Кротов помогал Томазяну задержать Догадова!

Я сидел в своей комнате, думал о случившемся и курил папиросу за папиросой.

Аркадий Михайлович объяснил нам, что, когда Тарас впервые увидел Догадова, ему показалось, словно он где-то уже встречал этого человека. В Северной штольне, встретившись с журналистом снова, мальчик узнал в нем пассажира, который два года назад выбросил его из вагона поезда. Профессор известил об этом Томазяна.

"Но, может быть, Тарас ошибся и тем самым ввел в заблуждение следователя?" - спрашивал я у самого себя.

И сам себе отвечал, что Томазян мог действовать так быстро и энергично, только имея для этого очень важные основания.

"Он назвал Догадова Виноградовым и еще каким-то иностранным именем", - снова вспомнил я.

В это время мне передали от Томазяна записку с просьбой немедленно зайти к нему. Я поспешил выполнить просьбу следователя.

Томазян занимал комнату в доме, где помещался штаб отдела охраны. Дом этот находился на противоположной стороне поселка, почти в полукилометре от гостиницы. Прогулка немного успокоила меня и, когда я очутился с глазу на глаз со своим Холмсом, я вполне владел собой.

- Вы, вероятно, удивлены? - жестом приглашая меня сесть, спросил следователь.

- Сознаюсь - как и полагается Ватсону, ничего не понимаю и не могу себе представить, что Догадов вызвал эту ужасную катастрофу.

- Мне придется кое-что объяснить вам, - сказал Томазян. - Вы, сами того не зная, помогли мне разоблачить этого субъекта.

- Я? Помог?

- Да. Теперь я могу вам рассказать о Догадове значительно больше, чем вы знаете. Разумеется, не для опубликования.

- Скажите же наконец, что вам известно о нем!

Следователь прошелся по комнате и не спеша начал:

- Вы как-то рассказали мне о Догадове три вещи, очень меня заинтересовавшие. Первое - о его встрече с Тарасом Чутем во время вашей поездки на строительство подземных электростанций. Второе - что он спортсмен и парашютист. И, наконец, третье - что он горячо поддерживает Макаренко. Последнее доказывало, что этот журналист или палеонтолог разбирается в проблемах строительства Глубинного пути и очень внимательно следит за всеми событиями. Его позиция горячего защитника Макаренко не могла не привлечь моего внимания, так как защитников у Макаренко, как вы знаете, очень мало. Конечно, все это не могло быть основанием для каких-либо обвинений.

Томазян помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжал: