Глубокая борозда

— Я сейчас опровергну ваши доводы, Александр Кириллович, — улыбнулся Павлов. — Коршун — директор совхоза, Никаноров, ваш друг, — тоже… От всех остальных совхозов вы ушли далеко по урожаям, по продуктивности скота. Значит, вам местные организации не мешают?

Брови Коршуна взметнулись вверх, и Павлов увидел выцветшие, но отдающие синевой смеющиеся глаза.

— Так это потому, Андрей Михайлович, что и я, и Никаноров подчинены непосредственно Москве, а иначе меня тут давно бы не было!

Павлов, что называется, прикусил язык. Он совсем забыл, что директора племенных заводов находятся в непосредственном подчинении министерства…

— Я обещаю вам, Александр Кириллович, подумать об этом разговоре, посоветуюсь с товарищами.

— Очень надо об этом подумать. Надо учесть, Андрей Михайлович, что в совхозах кадры специалистов, как правило, опытнее, чем в районном управлении. Агроном, который с интересом, творчески работает на земле, ни за что не пойдет в канцелярию. И плохо, когда любители канцелярий пытаются руководить более опытными собратьями. Правда, опытного, самостоятельного специалиста они не собьют, однако крови немало могут попортить. А вот молодых часто сбивают! И если уж партия дала нам право планировать производство и всю технологию, пусть не мешают самостоятельно хозяйствовать! — решительно заключил Коршун.

«Вот вам и тихий мужичок», — подумал Павлов, вспомнив, как аттестовывали Коршуна многие.

— А вы обедали сегодня? — задал Коршун традиционный вопрос гостеприимного хозяина.

— Честно говоря, нет, но…

— Тогда пойдемте на квартиру. Правда, хозяйка моя к ребятам уехала, но что-нибудь приготовлю, накормлю, — говорил Коршун, направляясь к вешалке.

Павлов обрадовался: хорошо, что так — никому не помешают, если засидятся.

— Чем же ребята заняты в городе?

— Двое студентов у меня, будущие медики. А один журналист, на телевидении работает, деревенские дела освещает.

— Шофера надо где-то пристроить, — напомнил Павлов.

— Гараж рядом, а заночует у нас, места хватит.

Квартира директора совхоза не отличалась от городских. Правда, горячая вода в ванну поступала не из теплосети, а из водонагревательной колонки, но колонка работала на газу, на кухне — газовая плита, отапливался дом от водяных батарей.

Коршун сказал, что у специалистов квартиры такие же, а газом пользуются все жители совхоза.

Павлов не без удовольствия помогал Коршуну хозяйничать на кухне; чистил картошку, резал лук, как это иногда приходилось делать и дома. Скоро кухня наполнилась ароматом, предвещавшим аппетитный ужин. Вот теперь Павлов понял, что проголодался. Он в дороге еще упрекал себя за игнорирование колбасы у Варвары. Но колбасу достал из холодильника и Коршун, предложил поджарить с яичками. На этот раз Павлов не отказался от такого блюда, однако спросил:

— Город грабите колбасой-то?

— Привозим иногда… Корову теперь не держим.

— А рабочие ваши?

Коршун сказал, что почти все рабочие имеют скот в личной собственности.

— Значит, и у вас крестьяне оседлые?

— То есть? — не понял Коршун.

Павлов рассказал, как у Григорьева заботятся об индивидуальном скоте.

— Да, в этом смысле — оседлые. Но насчет заботы мы пошли дальше Григорьева.

— Дальше-то вроде бы и некуда, — усмехнулся Павлов.

Но оказалось, есть куда! Коршун резонно заметил, что плохо, когда механизаторы в горячую пору ночами или в свой выходной день спешат в луга и леса, чтобы запасти для своей коровы сено. Это сказывается на их основной работе, на производительности труда. Люди нервничают: удастся или не удастся? Поэтому совхоз решил взять на себя заботу о кормах для коров механизаторов. И теперь люди с полным напряжением сил работают на своих участках, в том числе и на заготовке кормов.

— Но есть у нас нарушение, — признался Коршун. — Мы выделяем каждому механизатору, имеющему скот, бесплатно три тонны сена.

— А это-то зачем?

— Вот так решили… Как бы особое поощрение для трактористов и комбайнеров. Это примерно двести пятьдесят тонн сена. Убытки относим на фонд директора. Правда, — вдруг оживился Коршун, — есть одна оговорка: если механизатор допустит нарушение трудовой дисциплины, то сено даем уже за плату.

— А другим рабочим?

— Другим отводим участки на свободных землях — по лесам, низинам, бесплатно даем конные грабли, косилки. Но тут привилегия животноводам: для них мы подкашиваем нужное количество травы, только сушат и стогуют сами. За косьбу тоже ничего не берем…

Все это неожиданно для Павлова. Он лишь нащупывает пути помощи частному сектору, а тут уж вон как далеко пошли! Начали уточнять детали, и оба так увлеклись, что Петрович, читавший газету, заглянул на кухню.

— Горелым пахнет, товарищи повара…

Действительно, картошка подгорела…

Когда поели, Петровича отправили спать в одну из трех директорских комнат, а сами засели за тем же столом. Разговор продолжался.