Глубокая, как река

Сэмюэль не мог больше сдерживаться. Он просто должен был прикоснуться к Оливии. Она изо всех сил старалась не проявлять своих чувств, но даже с гордо поднятой головой и решительно выставленным упрямым подбородком выглядела одинокой и несчастной. Полковник обнял девушку, и в ответ она тотчас обвила руками его талию.

— Боже мой! Конечно же, первым делом я займусь прошением о разводе, а Томас Джефферсон, мой друг, позаботится о том, чтобы бумаги как можно быстрее прошли через законодательное собрание Виргинии.

Он ласково погладил Оливию рукой по волосам, другой рукой тесно прижимая ее к груди. Оливия уютно пристроила голову на плече Сэмюэля, и он проговорил:

— Мне кажется, ты просто создана, чтобы занимать это место. — И подумал: «Черт возьми, а как же иначе? Она непременно станет моей женой».

— Так оно и есть, — прошептала Оливия.

— Ливи, ты должна мне кое-что пообещать…

— Что угодно, — откликнулась она, завороженная близостью возлюбленного и мерным биением его сердца.

— Я должен сразу же узнать, если окажется, что ты ждешь ребенка. — Сэмюэль запнулся, испытывая мучительный стыд из-за невозможности остаться с Оливией и защитить ее репутацию.

Месячные запаздывали уже на неделю, но Оливия постаралась убедить Сэмюэля, будто подобное с ней случалось и прежде. С тех пор полковник не заговаривал об этом и только сейчас, накануне отъезда, решился затронуть тревожившую его тему.

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала Оливия. — Тебе не дает покоя, что ты ничем не можешь поддержать меня в трудную минуту.

Сэмюэль ласково провел кончиком пальца по ее щеке, поймал и слизнул слезинку, грустно посмотрел в глаза Оливии и сказал:

— Поверь, Ливи, больше всего на свете я хочу как можно скорее получить право называть тебя своей женой и всю жизнь провести с тобой и нашими будущими детьми. Обещай, что напишешь, как только с твоим положением все прояснится. — Он печально повесил голову. — Даже если я не смогу на тебе сразу жениться, клянусь сделать все, чтобы сохранить твою репутацию. В Кентукки у меня есть родственники, а точнее, мой кузен Нестор Шелби — брат губернатора Исаака Шелби. Нестор владеет большой плантацией недалеко от Лексингтона. Я уверен, он и его жена Альва будут счастливы, если ты согласишься воспользоваться их гостеприимством.

— Моя репутация меня не волнует. Меня волнует лишь одно — чтобы ты вернулся ко мне. Пожалуйста, береги себя. Как только врачи мне скажут что-то определенное, я тотчас тебе напишу.

— Знаешь, — Сэмюэль слабо усмехнулся, — это, конечно, эгоистично с моей стороны, но в глубине души я даже хочу, чтобы ты забеременела. Ребенок надежно привязал бы тебя ко мне.

— Ничто, даже наш ребенок, не привяжет меня к тебе надежнее, чем уже привязала моя любовь, — просто ответила Оливия. Однако в душе она молила Бога, чтобы не обошел ее своей милостью и подарил дитя Сэмюэля.

Визит к Клейборну был кратким, но очень ободрил Оливию. Губернатор находился в самом разгаре утомительной борьбы с политиками-креолами, традиционно не доверявшими бостонцу, присланному управлять ими. К тому же сравнительно недавно Клейборн потерял своего личного секретаря, которому безгранично доверял. Невзирая на все это, перегруженный делами, губернатор был крайне любезен с Оливией и заверил ее, что сделает все возможное для поддержания связи с Сэмюэлем.

Отобедав с Клейборном в его роскошной резиденции на главной городской площади, Сэмюэль и Оливия направились по Ройял-стрит к изящному зданию, где размещалась контора Жан-Клода Бриона, адвоката Шарля Дюрана.

Маленький и полный, невзрачный на вид креол обладал тем не менее обаянием и приятными манерами истинного сына Нового Орлеана. Как только он изучил все документы и убедился, что перед ним действительно дочь Соланж Сент-Этьен, сестры Шарля Дюрана, Брион рассыпался в выражениях восторга.

— Я счастлив, мадемуазель, что с кончиной вашего достопочтенного дядюшки имя Дюранов не умрет, — прочувственно сказал адвокат по-английски, полагая, что американский офицер, сопровождавший наследницу, вряд ли знает французский. Сэмюэль не стал его переубеждать.

Оливия давно приметила, что полковник часто позволяет людям делать ошибочные выводы относительно своей персоны и недооценивать его. Эта тактика наверняка помогала ему в работе. «Бедный Сэмюэль, — подумала молодая женщина, — при его профессии ему постоянно приходится быть начеку, не позволяя себе ни на миг расслабиться». А сейчас, ввиду надвигающейся войны, ему все время будет угрожать опасность, вероятно, даже более серьезная, нежели солдатам регулярной армии, которым предстояло отражать атаки англичан на суше и на море. «Когда он теперь вернется ко мне, и вернется ли вообще?» — спрашивала себя Оливия.

Углубившись в размышления, Оливия почти не слушала адвоката, который принялся подробно описывать неисчислимые богатства Дюрана. Лишь взглянув на Сэмюэля, сидевшего в странно напряженной позе и с каким-то совершенно чужим лицом, девушка поняла, что происходит нечто очень неприятное. И до ее слуха стали доходить слова Бриона.