Глубокая память (сборник)

– Но я уже умер и не хочу убивать своего прапраправнука! Я прожил долгую счастливую жизнь: друзья, семья, наука – всё это у меня уже было, а у Ромы всё это впереди. Ему всего шестнадцать. Я не имею права отнимать у него жизнь! Хотя, признаюсь, покидать мир, который открывает передо мной столько возможностей, мне очень тяжело.

Наташа проницательно посмотрела на него.

Сафиуллин говорил чистую правду, он только сейчас это понял. Судьба дала ему вторую жизнь, он мог бы снова заниматься наукой, продолжить свои исследования, мог бы снова иметь друзей и радоваться каждой минуте новой жизни. Но мысль, что эта жизнь будет дана ему в обмен на жизнь другого человека, внушала ему глубокое отвращение.

– Я не смогу спокойно жить, зная, что убил человека, зная, что украл эту жизнь у кого-то другого, – сказал Сафиуллин. – Да и ты тоже, я уверен. Просто сейчас ты на нервах.

Наташа молчала, обливаясь слезами. По её карим глазам было видно, что её разрывают внутренние противоречия.

– Ты прав, – наконец, сказала она. – Прости… конечно, ты прав… Надеюсь, Рома не вспомнит моих слов…

– Не бойся, они отложились в моей памяти, а она скоро канет в Лету, – сказал Сафиуллин, ободряюще улыбаясь.

Наташа тоже улыбнулась сквозь слёзы и спешно вытерла глаза рукавом: школа была уже недалеко.

Погода начинала меняться. Ясное небо, радовавшее жителей Казани последние несколько дней, заволакивало серыми тучками. Солнце уже скрылось за ними, так что на улице было заметно темнее. Когда Наташа и Сафиуллин вышли из птеромобиля, порывистый ветер тут же растрепал им волосы.

– Я и забыла: объявлено штормовое предупреждение, – рассеяно промолвила Наташа, вглядываясь в мрачное небо.

– Слушай, а ты ведь обещала научить меня использовать способности Ромы, помнишь? – спросил её Сафиуллин, чтобы отвлечь девушку от дурных мыслей.

– Теперь-то уже зачем? – резонно спросила Наташа. – Вечером ты… в общем, до вечера совсем мало времени…

– Ну, и что? Я всё равно хочу хоть разок попробовать! Ты же сказала, что это просто.

– Да, тебе же только нужно вспомнить, как это делал Рома. Попробуй прямо сейчас. Давай! – неожиданно сказала Наташа.

– Прямо здесь? Без подготовки? – сказал порядком удивлённый Сафиуллин. – Ладно… а как это… как начинать-то?

Наташа оглянулась по сторонам.

– Видишь, в мусорном баке лежит алюминиевая банка? Сконцентрируй всё своё внимание на ней, забудь обо всём и напряги всю свою волю… Пожелай, чтобы банка поднялась в воздух…

Сафиуллин посмотрел на помятую банку из-под какого-то напитка и, не отрывая взгляда, начал повторять про себя: «Хочу, чтобы банка взлетела… Хочу, чтобы банка взлетела…» Никакого эффекта.

– Ты должен очень сильно захотеть этого, – наставительно произнесла Наташа. – Представь, что банка поднимается у тебя на глазах… Что ты почувствуешь?

Сафиуллин внутренним взором увидел, как банка плавно поднимается над бачком. Он работал в области парапсихологической химии так долго и мечтал когда-нибудь овладеть телекинезом или телепатией. И вот парапсихологические способности настолько близко от него, насколько это вообще возможно. Тем более, он, быть может, живёт свой последний день… на этот раз самый последний… Он очень хочет этого… Сейчас или никогда…

И тут банка взмыла в воздух, как по волшебству! Она повисла прямо над мусорным баком, медленно вращаясь.

– Здорово! – восхитился Сафиуллин, потеряв контроль, и банка, с возмущением звякнув, упала в бак.

– Я же говорила: Ромино тело помнит этот механизм, – удовлетворённо улыбнулась Наташа. Собственная правота, кажется, поднимала ей настроение.

– Это потрясающе! – восклицал Сафиуллин, заворожено глядя на банку. – Она летала! Я поднял её! Я!

– Тише ты! Люди смотрят! – рассмеялась Наташа.

Сафиуллин оглянулся: и вправду, две девчонки заметно ускорили шаг, бросая на него опасливые взгляды. Но Наташу это, видимо, нисколько не волновало. Теперь она не видела смысла в конспирации: за один день их точно не разоблачат. Поэтому она от души смеялась, видя восторг, который вызвал у Сафиуллина обычный в этом времени телекинез. Так смеются матери, когда видят, как их ребёнок светится от счастья, получив погремушку или ещё какую-нибудь занятную безделицу.

Но Сафиуллин не обижался на неё. Напротив, он был очень рад, что Наташа, наконец, развеселилась. Такая она ему нравилась намного больше. Звук её смеха разбудил в его груди ноющее чувство близкой разлуки, но он постарался задушить его, чтобы ничто не омрачало его последний день.

* * *

Сквозь воющий ветер до них долетела трель школьного звонка.

– Мы опаздываем на химию! – ужаснулась Наташа, и они стремглав побежали к школе.

На урок друзья опоздали, но они всё же пришли раньше Виктора Егоровича. Тот появился лишь спустя десять минут.

– Извините, ребята, – пыхтя, проговорил он, войдя в класс. – Совещание у директора. Оформляли наших претендентов на золотую медаль. – Он подмигнул Наташе. – Так… Мы с вами, вообще-то, всё прошли, а лекции по второму разу читать не хочется… Давайте вот как поступим: сейчас пойдём в лабораторию и синтезируем что-нибудь весёленькое!