Глубокая разведка

— Почему, я? Ты же первый в связке.

— А потому, подруга, что я не хочу оставлять тебя здесь последней. Последним перебираться буду я.

— Но…

— Никаких но! Ты забыла, о чем мы договаривались в свое время? Беспрекословное подчинение! Или переправляйся, или я тебя сейчас вниз сброшу за нарушение дисциплины в критической ситуации. Вперед!

За Наташей следует Петр. На противоположном склоне уже тесно, и первая связка освобождает площадку, оставляет Наташе один резак и уходит вверх. Переправляется Дмитрий, и я остаюсь один.

Конечно, можно привязать веревку к рукоятке резака, намертво всаженного в лед, и переправляться, как и все, по веревке. Но я не хочу оставлять резак здесь. Мало ли что еще может встретиться нам впереди. Освобождаю резак и обвязываюсь дополнительно под плечами. Пока я наблюдал за переправой, я успел заметить то, чего не заметила Лена. Чуть левее противоположный склон ближе к нашему почти на полметра. Когда Лена готовилась прыгать, этот выступ скрадывался освещением. А сейчас на него падают тени моих товарищей.

Толкаюсь и прыгаю с резаком в руке, рассчитывая, по крайней мере, вонзить его в лед и повиснуть на нем. Я долетаю до карниза, вонзаю резак… Но он не вонзается! Сильный удар отбрасывает мою руку назад, и я лечу вниз.

Рывок! Я зависаю над бездной. Точнее, не зависаю, а кручусь и раскачиваюсь. На меня стремительно накатывается то один склон, то другой. А внизу чуть виднеется дно котловины, упасть на которое не дает натянувшаяся веревка.

Высота. Сколько раз я смотрел на землю с высоты в десятки раз больше этой. Сколько раз я стремительно или плавно спускался с высоты к земле. Но одно дело, когда ты сидишь в кабине самолета или в подвесной системе парашюта, и совсем другое, когда ты висишь и раскачиваешься на веревочке, как елочная игрушка.

Пытаюсь загасить амплитуду раскачки и вдруг замечаю, что я не одинок. Чуть правее и выше меня так же качается на веревке Наташа. В руке у нее резак. С карниза свисают ноги Петра, который каким-то чудом цепляется за крутой обледенелый склон. Ведь резака-то у него нет. Кто же нас держит? Дмитрий? Каким образом? И что произошло? Почему мой неудачный прыжок вызвал такие губительные последствия?

Оказывается, я попал резаком в скалистый выступ, покрытый тонким слоем льда. В гранит резак, естественно, не проник, и меня отбросило назад. Перед моим прыжком Наташа решила вонзить свой резак поглубже в лед. Но при дополнительном воздействии ультразвука лед вокруг лезвия разрыхлился. Рывок веревки выбил резак из его гнезда, и вся связка, державшаяся только на этом резаке, вылетела с маленькой площадки и поехала по склону вниз.

Быть бы нам всем четверым на дне, если бы Дмитрий не заметил тот самый скалистый выступ, который я ударом резака очистил ото льда, и не уперся в него ногами. Теперь он удерживал от падения в пропасть всю нашу связку. Но сколько он сможет нас так держать? Стоит ему чуть ослабить хватку, сделать одно неверное движение, слегка только поскользнуться, и мы все, вместе с ним, совершим свой последний полет.

Имеем тот случай, когда хроноагент экстра-класса ничем не может помочь своему подопечному, а наоборот, всецело зависит от него. Обидно до зеленых соплей, но я действительно ничего не могу сделать. Конечно, Лена с Анатолием спешат на помощь. Но они в трех метрах выше. Пока они спустятся, силы Дмитрия иссякнут. В принципе они давно уже должны иссякнуть. Три взрослых человека со снаряжением это не три мешка картошки. Да и мешки-то продержать столько времени не каждому под силу.

— Дима! Держишься? — кричу я.

— Дер… держусь! — кряхтит Дмитрий.

Судя по тону, у него стиснуты зубы, и его всего уже свело. Долго он не протянет. Что ж, Андрей Николаевич, вариантов у вас на сей раз немного. Выбирать не из чего. Осторожно, чтобы не дернуть веревку, перехватываю ее левой рукой и подношу к ней правую с резаком. Как только веревка чуть подастся, нажму кнопку. Но она пока не подается. Дмитрий каким-то чудом все еще держит нас. Вижу, что Наташа тоже приготовилась резать веревку. Делаю «страшное лицо», но она отрицательно качает головой. Она тоже решилась.

— Держись, Дима! — слышу я голос Лены. — Мы идем к тебе!

— Дер… жусь! — хрипит Дмитрий.

«Не успеют», — мелькает мысль. Вот и все, Андрей Николаевич, собирайся в последний свой полет. Надо успеть резануть веревку прежде, чем это сделает Наташа. Вздыхаю и окидываю взглядом то, что вижу последнее в своей жизни.

— Вир! Стой! Что ты делаешь?! Сорвешься! — слышу я крики Лены и Анатолия.

Мимо меня пролетают в пропасть два ботинка, и внезапно перед глазами появляется веревка.

— Держи, Андрей! — кричит мне сверху Вир.

Мне некогда соображать, что да откуда. Хватаюсь за веревку и подтягиваюсь, ослабляя конец, который держит Дмитрий. Вижу, что такая же веревка уже спустилась и к Наташе. Она тоже подтягивается на ней.