Глубокая разведка

— Отлично! Ты у нас молодец, и я сейчас тебя при всех поцелую. — Лена чмокает меня в губы и прищуривается. — И выпить где-то успел.

— Даже два раза, — честно сознаюсь я.

— Вы видите его? — возмущается Лена. — Вконец вас Магистр испортил. Стоит доверить ему деньги, обязательно напьется!

— Ну, сделку по квартире пришлось, естественно, обмыть. Тут ты не возражаешь?

— Здесь не возражаю. Святое дело.

— А перед этим я не тратился. Меня угощали.

— О! Стоит его выпустить в реальную Фазу, он тут же найдет друга-алкоголика! И это — хроноагент экстра-класса! Краса и гордость, элита Нуль-Фазы! Ты хоть подумал, какое мнение теперь составят о нас начинающие хроноагенты? Что подумают они о том, что у нас там творится, если даже лучшие из лучших…

— Стоп! — я затыкаю Лене рот поцелуем. — А еще все время на Магистра ворчала. Ты еще большая зануда, чем он. Не искал я здесь друзей-алкоголиков. Это совершенно особый случай.

— В чем же его особенность?

— Потом расскажу. Давайте собираться, а то засветло не успеем.

Собираться в принципе и нечего. Все уже уложено. Мы покидаем временное пристанище. Не успеваем дойти до опушки, как становимся свидетелями жестокого зрелища.

Псы, выгуливаемые на пустыре, сначала облаяли, а потом и напали на мужчину пожилого возраста, одетого довольно бедно и потрепанно. Он, вместо того чтобы не обращать на них внимания, сначала отбивался, а потом побежал. Псам только того и нужно было. Свора более чем из десятка псов ринулась на него, подбадриваемая хозяевами. Мужчина споткнулся, и псы начали с рычанием рвать его одежду. Он только закрывал лицо руками. А хозяева стояли неподалеку и хохотали.

У Анатолия темнеют глаза, и он тянется к пистолету, который у него засунут за пояс. Я останавливаю его:

— С ума сошел! Эти барбосы стоят сумасшедших денег. Хочешь вместо работы по судам таскаться да огромные штрафы выплачивать? Все собачники покажут против тебя, учти. Да еще и за пистолет притянут.

— Но нельзя же пройти мимо!

— Конечно, нельзя, — соглашаюсь я и кричу хозяевам: — Кончайте забаву! Отзовите ваших псов!

— Пусть потренируются! — отвечает мне вальяжный мужчина в желтом спортивном костюме. — Эти бомжи уже всех достали. Меньше шляться здесь будут.

— То, что вы делаете — подсудно, — предупреждаю я. — Неважно, кто это, бомж или порядочный человек. Если он подаст на вас заявление, а свидетели у него есть, вы очень долго будете оплачивать его лечение. Я уже не говорю про штраф.

— Свидетели! Да вы сейчас порсанете отсюда, и вас никто не найдет. Щас, собачек перенацелим. Шляются тут!

— Не советую, милейший! Если мы отправим на тот свет штук пять ваших собачек, суд нас при этих обстоятельствах оправдает, а вы понесете убытки, и немалые. Лучше отзовите собак, или я сам заявлю в милицию о вашем бесчинстве.

Толстяк в желтом несколько секунд колеблется, раздираемый, с одной стороны, желанием покуражиться, а с другой — опасением потерять элитного пса и попасть под суд. Наконец здравый смысл берет верх. Он грязно ругается, косится на нас, но собаку отзывает. Его примеру следуют другие собаковладельцы. Их жертва остается лежать на земле. Лена подходит к нему.

— Здорово вас покусали! Вот что, пойдемте, напишете заявление. Этого оставлять никак нельзя. Мы будем свидетелями.

— Ну их к лешему, этих собачников! У них все схвачено. Только лишних головняков наживешь.

— Он прав, — тихо говорю я. — Головняки будут, и, в первую очередь, у нас. Какие мы свидетели без паспортов и с полными ранцами оружия и боеприпасов? А этого мордатого я просто на понт брал.

Лена промывает мужчине раны, останавливает кровь и смазывает их бальзамом из нашей аптечки.

— Спасибо вам, милая, — говорит мужчина. — Дай вам бог здоровья и детишек побольше и покрепче. И вам спасибо, заступились. Эти чертовы собачники тех, кто без собак, и за людей не считают. Какой я им бомж? Просто к старухе своей на могилку шел, а тут они. Для них любая шавка дороже любого человека.

Он уходит в лес, а я вздыхаю с огорчением. Вот и прошли, не привлекая внимания. Избегая идти через собачий пустырь, мы двигаемся налево, к дороге, по которой ездят автобусы и троллейбусы. Через сорок минут мы оказываемся на улице Кочубея. Уже смеркается, когда мы подходим к дому номер шестнадцать и поднимаемся на двенадцатый этаж.

Лена сразу распределяет жилье. Виру достается диван в зале, а нам с Леной и Наташе с Анатолием — по комнате. Каким-то чутьем для нас Лена выбирает не ту спальню, где я вел деловые переговоры со Светланой, а другую.

Пока мои товарищи устраиваются, я накрываю на стол. После короткого туалета — причем Виру пришлось пройти курс обращения с умывальником и унитазом, — мы усаживаемся за стол и празднуем новоселье. Лена включает телевизор и, попереключав каналы, замечает: