Глубокая вода

— Запросто.

— Вы меня, кстати, тоже можете называть просто Павлом.

— Спасибо. Как-нибудь разберусь.

— Итак, я все это говорил вам, чтобы подвести к более конкретной информации. Я стал совладельцем одной базы отдыха здесь, недалеко, в соседнем с Черниговом районе. Купить ее я пока не могу. Она ведомственная, считается имуществом одного из заводов и медленно разваливается. Как, впрочем, и сам завод. Но предприятие мне не нужно. У нас с тамошним руководством существует официальная сделка: я начинаю за свой счет ремонт и оборудование базы, а также привожу в порядок пляж. Обеспечиваю поставки продуктов в местный магазинчик. Его, кстати, я таки выкупил, это было очень просто. Владелец взял пятьсот долларов и подписал нужные документы. В этом сезоне отдыхающие платят еще по старым ценам. Но их едет все больше, потому что курс подскочил, заграница кусается, а к воде в такую жару тянет. К следующему сезону я надеюсь навести там порядок и начать отбивать свои средства. Раньше на этой базе отдыхали за достаточно условные деньги только работники предприятия, а «левые» платили в полтора раза больше за тот же комфорт. Вернее, за его отсутствие. Со следующего года все будут на равных условиях. Даже больше — рекламу сделаем в области, и путевку сможет свободно купить кто угодно в специализированных агентствах. Конечно, работники предприятия будут иметь определенные льготы. Например, им я предложу бесплатное питание. Словом, я надеюсь года через три выкупить этот туристический комплекс, и завод мне его продаст — сам содержать современную базу отдыха он не сможет. А через пять лет я хочу иметь несколько таких баз на разных берегах Десны. Вам нравится идея?

— Мне нравится. Но лично я с этого иметь ничего не буду. И вряд ли у безработного мента хватит денег для отдыха в вашем будущем раю.

— Как вы сказали? — Заруба даже немного наклонился вперед. — В раю? Знаете, я пригласил вас на разговор, потому что боюсь оказаться в аду. Причем — в настоящем аду. С чертями.

3. Кто не боится нечистой силы

Сейчас наступил тот самый момент, когда Мельнику на мгновение показалось, что он разговаривает с сумасшедшим.

Полным шизиком, у которого крыша конкретно поехала. И сразу прошлое опера напомнило о себе — за то время, что он работал в розыске, недели не проходило, чтобы не появлялся кто-то и не начинал городить такое, что может прийти в голову только пациенту дурдома. И хотя озабоченные более важными делами опера пытались избавиться от таких посетителей как можно скорее, ведь проверять бред, который те несли, их вынуждал профессиональный долг, в подавляющем большинстве случаев истории, сначала казавшиеся порождением больного воображения, приобретали вполне реальные очертания. А вся чертовщина, которую городили потенциальные пациенты психлечебниц, в результате оперативной проверки получала весьма выразительный криминальный оттенок.

Как-то одна бабка неделю морочила весь райотдел историей о том, что у нее в доме завелся домовой. Ходит каждую ночь по комнате, стучит, стучит, спать невозможно. Только солнце восходит — нет нечисти. Бабке — восемьдесят четыре года. Один из коллег в сердцах ляпнул: «А товарищ Сталин вам, бабушка, не мерещится?» После этого она прорвалась к начальнику, и тот чуть ли не со слезами на глазах просил кого-нибудь пойти к заявительнице и послушать этого домового. Стук ночью действительно раздавался, только опер очень быстро просек: бабка на первом этаже живет, под ней — подвал, там домовой и шурует. Спозаранку обследовал окрестности. Увидел в соседнем доме на первом этаже зарешеченные окна, стеклопакеты новенькие, сигнализацию и скромную вывеску «Компания Комп». Проверил — там трехкомнатную квартиру под офис оборудовали, компьютерами оптом торговали. Одну из комнат полностью под склад отвели. Следующей ночью «домовых» и поймали. Трое пацанов, один из которых жил прямо над бабулей, уже неделю из подвала подкопы в соседние дома делали. Почему им это взбрело в голову и как они собирались проникнуть из подвала соседнего дома на компьютерный склад, они толком объяснить не могли. На допросах «домовые» говорили, что хотели дыру в полу продолбить. Даже не продолбить — взорвать. У них, оказывается, взрывчатка была спрятана. Специально для такого случая приобрели, думали что-то вроде ограбления века устроить. И это уже серьезно — взрывчатку, как выяснилось, с армейских складов потихоньку продавали. Но это уже другая история.

Поэтому Мельник молча закурил еще одну сигарету, всем своим видом показывая: «Я вам не верю, но внимательно слушаю». А Заруба, выдержав киношную паузу и вполне правильно истолковав поведение собеседника, продолжил: