Глубокие раны

Помещение с потертым дощатым полом из-за заколоченных оконных ставней было довольно мрачным и совершенно пустым. Пахло мочой, рвотой и гнилостью. При виде погибшего у Кирххоф к горлу подступила тошнота. Мужчина сидел, упершись спиной в стену, облепленный навозными мухами; его глаза и рот были широко раскрыты. Беловатое вещество — вероятно, рвотные массы — покрывало его подбородок и, стекая на рубашку, оставило на ней засохшие следы. На нем были грязные теннисные носки, запачканная пятнами крови белая рубашка и черные джинсы. Рядом стояли новехонькие, на вид дорогие кожаные туфли. Слава богу, маклер обнаружил труп раньше, чем прохожих привлек запах разложения; в таком случае момент наступления смерти можно было бы определить только с помощью энтомолога. Взгляд Пии блуждал по пустым бутылкам из-под пива и водки, которые в значительном количестве валялись рядом с погибшим. Тут же лежал открытый рюкзак, упаковки медикаментов и стопка денежных купюр. Что-то в представившейся Пие картине было не так.

— Когда наступила смерть? — спросила она, натягивая перчатки.

— Грубо говоря, где-то двадцать четыре часа тому назад, — ответил врач «Скорой помощи».

Пия произвела обратный отсчет. Если информация была верной, то Ватковяк запросто мог совершить убийство Аниты Фрингс.

Пришли коллеги из службы обеспечения сохранности следов, поприветствовали Пию кивком головы и стали ждать распоряжений.

— Между прочим, кровь на его рубашке, возможно, не его собственная, — сказал врач «Скорой помощи». — У него нет никаких внешних телесных повреждений, насколько я могу судить в данный момент.

Пия кивнула и попыталась представить, что здесь произошло. Сутки назад во второй половине дня Ватковяк проник в дом, имея при себе рюкзак, семь бутылок пива, три бутылки водки и пакет, полный медикаментов. Он уселся на пол, влил в себя огромное количество пива и водки, а затем принял таблетки. Под совместным действием алкоголя и таблеток он потерял сознание. Но почему у него были открыты глаза? Почему он сидел вертикально у стены, а не упал на бок?

Кирххоф попросила коллег обеспечить хорошее освещение и стала обходить другие помещения дома. На верхнем этаже она обнаружила признаки того, что одна комната и прилегаемая к ней ванная тоже время от времени использовались: в углу на полу лежал матрац с грязным постельным бельем, стоял облезлый диван и низкий стол, был даже телевизор и холодильник. На стуле висела одежда, а в ванной лежали средства по уходу за телом и полотенца. Но на первом этаже все было покрыто многолетним слоем пыли. Почему же Ватковяк, чтобы выпить, уселся на голый пол, а не на диван наверху? Неожиданно Пия поняла, что именно ей до этого показалось таким странным: дощатый пол в комнате, в которой лежал труп Ватковяка, сверкал чистотой! Вряд ли Роберт сам подмел пол, прежде чем покончить с собой.

Когда Кирххоф вернулась в комнату, где был обнаружен труп, она увидела там хрупкую рыжеволосую женщину, которая с любопытством оглядывалась по сторонам. В своем элегантном белом льняном костюме и в лодочках на высоких каблуках, она производила впечатление человека, попавшего сюда по ошибке.

— Могу я спросить, кто вы и что здесь делаете? — поинтересовалась Пия не очень дружелюбным тоном. — Это место преступления. — Назойливых праздных зевак она терпеть не могла.

— Это вряд ли можно не заметить, — ответила женщина. — Меня зовут Николя Энгель. Я преемница директора уголовной полиции Нирхофа.

Пия ошеломленно смотрела на нее. Никто не рассказывал ей о преемнице Нирхофа.

— Понятно, — сказала она более резко, чем ей было свойственно. — И зачем вы здесь? Чтобы мне это сказать?

— Чтобы помочь вам в вашей работе. — Рыжеволосая любезно улыбнулась. — Я случайно узнала, что вы остались в полном одиночестве, а у меня в настоящий момент нет никаких особо важных дел, поэтому я решила заехать сюда.

— Вы могли бы предъявить ваше удостоверение? — недоверчиво попросила Пия. Она задавалась вопросом, знал ли Боденштайн о преемнице шефа, или это утверждение было бестактным трюком бесцеремонной репортерши, чтобы увидеть труп.

Улыбка женщины оставалась неизменно дружеской. Она вынула из своей сумочки удостоверение и предъявила его Пие. «Советник уголовной полиции д-р Николя Энгель, — прочитала Пия. — Управление полиции в Ашаффенбурге».

— Если вы хотите присутствовать, я не имею ничего против, — Пия вернула ей удостоверение и заставила себя улыбнуться. — Ах да, я — Пия Кирххоф из отдела К-2 Уголовной инспекции Хофхайма. У нас была пара тяжелых дней. Извините, если я была не особенно любезна.

— Ничего страшного. — Доктор Энгель все еще улыбалась. — Занимайтесь спокойно своей работой.